– А вот личные проблемы нужно обсуждать с мамочкой и папочкой, – язвительно ответил физик и состроил кислую физиономию, от которой на душе у парня что-то щелкнуло. – Меня не волнует, что у вас там какие-то проблемы.
Слова учителя звучали так грубо и издевательски, что даже одноклассники Максима смутились и мысленно осудили физика. Кто-то тихонько охнул, кто-то обернулся в сторону паренька, ожидая его реакции.
Парень не мог себя сдерживать – прозвучавшие слова очень оскорбили его. Словно учитель знал об его семейных проблемах и сейчас прямо и открыто выразил свое равнодушие. Максим затрясся, побагровел и захотел буквально броситься на учителя и влепить хорошую пощечину, но из приличия сдержал себя. Он хотел что-нибудь гадкое ответить в свою защиту, но не мог корректно сформулировать слова. От бессилия и безысходности он просто сел за парту, крепко сжимая кулаки, да так, что ногти впивались в кожу. Кровь внутри бурлила, лицо напряглось. Челюсть и виски сжало, словно в тисках. Мальчик пытался успокоиться.
Денис, друг Максима, сидевший с ним за одной партой, оценив состояние друга, попытался поговорить с ним:
– Не обращай внимания, – шепнул Денис, – он ведь понятия не имеет о твоей жизни.
Максим, задумавшись над словами друга, начал успокаиваться; красное, разгоряченное лицо начало остывать. И только потом начали приходить хорошие и меткие слова, которые могли бы поставить на место учителя.
Всё оставшееся время урока Максим специально не сводил глаз с учителя, испепеляя взглядом. Сам учитель иногда бросал на него строгие взгляды. Эта безмолвная война длилась еще долгие (как показалось Максиму) двадцать минут.
Глава 2
– Ты серьезно переживаешь из-за этого? – равнодушно спросил Денис. Его беспокойные руки как всегда что-то теребили. На сей раз это была змейка-головоломка. – Должен же знать что такое «учитель». Постоянные нервы, работа…. Ты у него не первый и не последний…, – отрешенно говорил мальчик, глядя на работу пальцев. Тусклый свет старых люминесцентных ламп поблескивал на линзах его очков обрамленных в толстую черную пластмассу.
В его руках появилась угловатая кобра.
– Пс-с-с, – по-змеиному прошипел Денис и приставил игрушку к лицу Максима. В нем частенько проявлялось подобное ребячество, но за рамки оно не выходило.
– Хватит, – поморщился угрюмый парень и отвел игрушку прочь от лица. – Это глупо. Ясное дело нервы, но меру-то знать надо. Как бы за живое человека задевает.
– Дело твое, но уже через месяц вы будете обниматься на Выпускном. Эти люди, к счастью, быстро все подобное забывают.
– Нет. Это вряд ли. Тебе легко говорить о том, что тебя не касалось. Все. Прошу, больше не задевай эту тему. Уже и так ужасно мерзко на душе от всего…
Денис все понял и развернулся к парте.
– Слушай, – немного виноватым голосом перевел тему Максим. – С тобой случалось такое, что внезапно становилось больно в каком-то месте, а на деле там ничего нет – ни ран, ни синяка. Если даже не обо что не ударялся.
– Ну-у…. Я не знаю. Не припомню такого. Только бывает, резко что-нибудь зачешется, заколет. Я такой «Оп!», а там ничего нет. Думал, что комар.
– Ха-ха…. Ну да, да. И такое бывало.
– Болит что-то? – поинтересовался Денис.
– А? Нет, нет. Просто странная штука утром произошла…. – Раздался звонок. – Ну, пускай.
Начался урок.
Отвлечение другой темой разговора не дало положительно результата. К сердцу мальчика снова подперла тоска, и мерзко-болезненное бессилие проникло в мышцы.
Минуту за минутой Максим сдерживал себя. В конце концов, к середине урока он упал на парту, подложив руки под голову. Хорошо, что учитель не делал по этому поводу замечания, так как понимал, что ученик все равно его слушает.