– О, ну и фамилией тебя наградил предок! У тебя братишки нет, случайно? Гы! Ну что, каков твой вердикт: перед тобой морок или живой незнакомец?

– Нет тебя. Сгинь!

– М-да, вот она – женская логика. Ежели я не существую, то с кем ты сейчас разговариваешь, кого гонишь прочь? Неувязочка, барышня.

– Да пошел ты…

– Хм, а ты трусишка, оказывается, – тихий голос странного созданья изобиловал вкрадчивыми кошачьими обертонами, – бежишь от действительности. Конечно, легче списать все на помутнение сознания, нежели иметь мужество принять действительность, хоть и пугающую. Но ты же уже видишь правду, девонька, признайся.

«А ведь она… он… прав», – студентка неожиданно поняла, что сама не верит в бредовость происходящего. Да, несмотря на всю видимую фантастичность событий этой минуты, она, как ни странно, ни на мгновение не сомневалась в их реальности, что-то, какое-то внутреннее животное чутье (то самое шестое чувство) в полный голос вопило о том, что глаза и уши не врут, то, что сейчас перед ней – натурально до жути, как бы ни хотелось обратного.

Вкрадчивый шорох дверной ручки.

«Да они задолбали шастать!»

– Это что за номер!? Куда собрались, в ко́му? – невысокий шумный мужчина буквально заполнил собой палату. На его плечах, подобно рыцарскому ордену висела черная змейка фонендоскопа. – Ну-ка, живо ложитесь! У вас строгий постельный режим. Вот, умница.

Врач широко улыбнулся и присел на краешек кровати. Его голос преобразился, став мягким, сочным, успокаивающим:

– Очнулись. Ну, наконец-то. Я – ваш лечащий врач, Константин Кириллович. Как самочувствие, Кира Львовна?

– Хм… – девушка хрипло шепнула, – больно.

– Немудрено, – человек в белом устало выдохнул, – у вас перелом двух ребер, между прочим. Сейчас вы на обезболивающих, так что держитесь. Это не смертельно.

– Что случилось? Не помню.

– Ничего удивительного. Ретроградная амнезия3 – довольно распространенное последствие сотрясения мозга. Вы попали в ДТП и, если откровенно, легко отделались, – собеседник легонько прикоснулся к ее плечу. – Сейчас время на вашей стороне, главное – покой и никаких резких движений. Запаситесь терпением, через пару дней станет полегче. Не волнуйтесь, все будет в порядке, обещаю.

– Доктор, – девушка слабо пискнула, пытаясь побороть накативший вдруг горячей волной страх, и скосила глаза направо, – вы там никого не видите?

– Что? – Константин Кириллович проследил за ее взглядом. – Вы о чем? Мы тут одни с вами. Н-да… то лекарство, что вам колят, не наркотик, конечно, но довольно сильное средство, иногда действует на сознание, такое побочное действие. Вам бы сейчас успокаивающее не помешало. Я распоряжусь.

– Нет, нет, извините! Не надо снотворного. Мне просто показалось, – она вымученно улыбнулась. – Чего не привидится после такого… Вы же понимаете?

– Ну… как желаете, – во взгляде травматолога читалось легкое сомнение, – но если что – зовите. Слева, под рукой – кнопка. Видите? Если что – жмите, не стесняйтесь. Что ж, пока.

– До свидания.

И через десяток секунд тот же елейный голос:

– Ушел, костоправ.

– Ах ты гаденыш! – в мгновение избавившись от поджавшего хвост страха, удивляясь нахлынувшей вдруг отваге, облаченной в липкие одежды хамства, девушка зашипела горячо, страстно. – Затихарился, значит. Выставил меня идиоткой, засранец! Мало мне этой больнички, так пусть в дурку упекут, да?

– Тихо, тихо. Ишь, раздухарилась. Ну и жаргончик у тебя, а еще на филолога учишься.

– А ты откуда знаешь, пятно чернильное?

Головной вырост таинственного гостя расцвел вдруг ослепительной улыбкой:

– Ну, здрасьте. Мы ж с тобой неразрывны.