Если соотнести личности представителей властной элиты и неформальных оппозиционеров ей, то, в отличие от властных негодяев, увлеченных лишь сохранением возможности удержания власти и ее укрепления любыми средствами ради всего лишь поддержания возможности получения наиболее приятных ощущений, что характерно для приматов, неформальные оппозиционеры убеждены в своей правоте в борьбе за народное благо, но не всегда критичны по отношению к своим идеям, большей частью утопичным. Ими правит альтруизм. Поэтому более всего они пекутся о благе народа, которого, правда, толком не понимают, поскольку объединяют это разобщенное и противоречивое сообщество в единое целое, представляя это целое угнетенными, которые должны победить угнетателей и успокоиться на этом в благости земного рая, наконец-то достигнутого.
Таковы основные отношения в обществе, основанном на владении собственностью, которое позволяет наиболее полно раскрыться всем формам сознания в человеке с достижением по ходу его поступательного движения бесчисленных оттенков этого открытия самому себе, благодаря еще и тому, что многообразие людей и их колоссальные различия по способности восприятия информации, быстроте ее обработки, чувствительности, изобретательности не только разделяют их, но и позволяют всегда выдвинуться из общей массы тем, которые оказываются способными менять строй жизни, ускоряя развитие цивилизации.
1. О проявлении личности в массах
Личность, присущая человеку, отнюдь не одинока. Она сочетается в нем с индивидуальностью. Но, в свою очередь, и обе они являются лишь внешним проявлением двойственности человеческого сознания, вследствие чего это существо способно с необыкновенной для природы скоростью менять и собственную личность, и себя в целом, то надевая личину благообразия, то сбросив ее, оказываясь фантастически жестоким и безжалостным и сокрушая всё вокруг ради решения неблаговидных задач или достижения химеричных целей.
До сих пор проявление личности в массах представлено не вполне адекватно, что и не удивительно, так как само понятие личности смешивается с индивидуальностью, само понятие народа не рассмотрено в отношении тех его слоев, в которых личность и индивидуальность проявляются по-разному, от чего, собственно, и зависит как содержание этих слоев, так и их позиция за или против друг друга.
Подобного рода недоработки подтверждаются следующими примерами.
Полноценных личностей во властных элитах во все времена, вопреки ходячему мнению, было совсем немного, поскольку главным атрибутом личности является чувство собственного достоинства, а этот ведущий слой общества являл не более чем подданных, следующих, за редким исключением, мнению своего начальства, и не гнушающихся, при случае, подсидеть соперника или перебежать, если выгодно, к другому начальнику.
В сущности, личности во властной элите встречались лишь в умелых руководителях или управленцах теми или иными отраслями, войсками или направлениями, от которых многое зависело. Поэтому они знали себе цену и достоинство старались не терять.
Но такие персоналии встречались нечасто, чем и объясняется столь хаотичный, противоречивый, часто с откатами, ход истории, в котором глупость власть предержащих нередко превалировала даже над здравым смыслом, а первостепенную роль играли амбиции. Иначе говоря, если бы, действительно, ход истории определяли личности, которых большей частью гнобили бездари, то, возможно, она и не была бы столь кровавой и безысходной для простого народа.
Что же касается преобладающей в умах до нынешнего времени идеи о том, что движущей силой, определяющей всё тот же ход истории, является борьба угнетенных с угнетателями, в которой, в частности, проявляют себя и с одной, и с другой стороны великие борцы-личности, то, увы, как показывает история, если вдруг при определенных катаклизмах угнетенные дорывались до власти, то они довольно быстро начинали ощущать ее вкус и начинали походить на своих предшественников, а разбогатевший по той или иной причине бедняк быстро забывал о своих угнетаемых собратьях, и присоединялся, как правило, к угнетателям, если и не непосредственно, то в роли рантье.