– Как бы не так! – ответила Варя. – Если вдруг я выйду за тебя, то ни за что не брошу! – и улыбнулась своей проверенной на опыте, искренней и соблазнительной улыбкой.

Варя не смотрела по сторонам, когда появлялась определённая цель. Эта девушка знала, чего хочет сейчас. А когда такое происходило, то шла напролом, не видя препятствий. «Вот он! Тот, которого я ждала!» – кричало её сердце, и говорили глаза. Значит, остановка невозможна. А очевидные прямолинейность и наивность девушки обычно облегчали и укорачивали путь к исполнению желаемого.

Мила слишком хорошо знала подругу и поэтому даже не пыталась что-то изменить. Да и зачем? Он не так уж хорош. Всего лишь смотритель маяка. Да, красив. И что с этого?

– Вы ещё не знаете о том, как я стал красавцем, – произнёс Филипп с забавной для слушательниц, если воспринимать откровение не через призму сарказма, обречённостью в голосе, будто нёс тяжкое судьбоносное бремя, и девушки рассмеялись.

– Ну, так расскажи скорее. Неужели это случается не само по себе? – театрально заинтересованно подмигнула Варя.

– Нет, серьёзно. Я тоже так думал, пока не произошло чудо. Могу даже фотографии показать. Вроде я, но словно в искажённом зеркале, – Филипп привлёк поближе девушек и понизил голос почти до шёпота: – Я увидел во сне русалку, которая поцеловала меня. И после этого все изменилось. Знаете, ощущение во сне было таким, будто все происходит на самом деле. Вы стоите и хлопаете глазами на берегу, такие же бедолаги, как я, но тут подплывает русалка, выбирает одного, уволакивает на глубину моря и… целует. Поцелуй такой, что душа переворачивается. Случилось это незадолго до вашего приезда – месяцев пять назад. Но даже за такой короткий срок я умудрился успеть набраться славы разбивателя женских сердец… Знаете, у меня предчувствие, что то, что вы здесь, тоже как-то связано с переменой во мне, – полушуточным тоном заговорщика продолжил смотритель маяка. – Русалка, видимо, выбрала меня для счастья. Не знаю пока – почему, но выбрала именно меня. Вам, наверное, это кажется сказкой или шуткой, но на самом деле я обычно искренен. Во всяком случае, на тему сверхъестественного, – он вздохнул и погрузился в размышления.

– Так вот почему мы здесь, Мила, – начала иронизировать Варя. – Я же тебе говорила, что неспроста нас понесло в эту поездку. Нам тоже приснился сон, причём одинаковый! Мы увидели во сне двух принцев, одним из которых был ты, – и Варя рассмеялась.

– Ладно, Варь, не надо. Он же вроде серьёзно в это верит. На самом деле мы не по волшебству сюда приехали, а из-за научной экспедиции, – Мила захотела сказать Филиппу что-нибудь приятное. «Интересно, если бы он не был так хорош собой, пришло бы участие тогда? Вряд ли…» – Я биолог. И здесь с особой миссией. А ещё и гринписовка, и ещё и поэтому здесь. У нас тут конференция сегодня. Хочешь, сделаю тебе пропуск? Поучаствуешь в дебатах… А Варя за компанию приехала. Просто на мир посмотреть, так сказать, и себя показать.

Если честно, то глядя на Милу, не оставалось сомнений, как должны выглядеть настоящие биологини-гринписовки: футболка безразмерного формата болталась навыпуск из-под куртки серо-коричневого цвета с надписью «FINISHpublic»; джинсы, конечно, потёртые, но чистые; цепи с пингвинчиками, уточками и ещё, видимо, по странному стечению обстоятельств, со скрипочками; очки (не солнцезащитные), как необходимый подтверждающий элемент выдающегося ума; и каштановые волосы, подстриженные под каре, которые, надо отдать им должное, преображали образ девушки и подчёркивали линию тонкой длинной шеи, а также красоту ясных проницательных глаз. Вообще Мила была очень худенькой, почти прозрачной, так что, наверное, если бы не выбрала науку – могла бы сделать неплохую карьеру манекенщицы, в любом случае, глядя на неё, Филиппу почему-то вспомнились прекрасные неуловимые призраки невест из детских страшилок на ночь глядя, которые в какой-то момент, когда парень покорялся, протягивали к нему руки и говорили: «Отдай моё сердце!». Так что, возможно, экипировка девушки несла дополнительную функцию (кроме привычных) – материализации и заземления.