Но больше, чем отношение местных жён к их мужьям, Сандру раздражало всё это лицемерие: почему ты вообще говоришь про пьяных по воскресным вечерам мужей, когда твоя подруга, находящаяся буквально за рядом стоящей стеной, не может без приложения сил сказать что-нибудь, что уж тут говорить про то, чтобы подняться с кровати? Её отец часто называл Сандру «пацаном в душе» и как раз за такое отношение к людям и их характерам.

Сандра по-прежнему хранила молчание, но чувствовала, что общение с тётей Брид уже вышло за пределы желаемого лимита. Наверное, пришлось бы терпеть ещё дольше или уходить к яблоне, что она пока не хотела делать из-за матери. Но тут её спасли крики и скопление людей в стороне от дома.

– О Боже!.. Господи, как это могло произойти?! – это не было похоже ни на какие крики, которые когда-либо звучали в деревне на памяти Сандры. В них было слишком много… боли. Над собравшимися в стороне людьми словно висела печальная и опустошающая аура. Крестьян окутывал ужас и страдание, а детей, которые тоже быстро прибежали на крики, не хотели подпускать.

Сандра тоже поддалась любопытству, как и другие жители деревни, и, как и они, ощутила те же самые чувства жути и горечи, на время она даже не думала о матери.

Трудяга Пит. Его лицо, как и всё тело, было зверски изуродовано, одежда разорвана, и весь труп был покрыт следами крови и рассечений плоти.

– А-а-а!!! – в толпе кто-то закричал, началась паника, заразительная сила крика переходила от одного человека к другому, не было никого, на кого бы не оказало влияние такое зловещее зрелище.

Хинкель. Руки были вырваны и свисали, словно маятники, с концов тележки, на которой старый ветеран-смотритель Эрден привёз трупы из леса. Если бы на нём осталось целым лицо, то на нём можно было бы увидеть выражение, случающееся у человека перед неведомой и мимолётной смертью.

– Так, люди, – начал говорить старик Эрден, – вам не стоит смотреть на это, пожалуйста, не усложняйте сейчас положение.

– Не усложнять положение?! – крикнул кто-то из толпы. – Не усложнять грёбанное положение?!

– Тут наших мужиков к чертям порубило! – воскликнул второй крестьянин из толпы. – Положение хуже некуда!

У кого-то начиналась истерика. Слышны звуки тяжелого падения на землю: кто-то упал в обморок и, видимо, не один. Это было уже не просто паникой, это было самым настоящим безумием. Сандра прошла через толпу после тёти Брид, и, стоило ей только подойти к источнику всеобщего шока, как тётя Брид упала на колени к мертвому телу Хинкеля в слезах и стонах. Сандра тоже была потрясена. Она молилась, чтобы в ее стране не было войны, чтобы не видеть трупы, но ей все равно пришлось лицезреть насильственную смерть на своей земле.

– Люди, умоляю, не толпитесь здесь, никому не нужно сейчас раздувать панику! – старался донести старик Эрден. Жаль, что его попытки были тщетными, истерия началась, в деревне «Тропы» было совершено жестокое и хладнокровное убийство.

Ханна держала своего покойного мужа Грэна у себя на руках, она первая, кто увидела мертвые тела, и плач ее пробивал до души.

– Папа…

Стоял невероятный жалобно-гневный вой, но старый ветеран Эрден услышал тихий голос юной девушки. Эрден тут же спохватился и подошел к юной Сандре, дочери охотника Фридриха.

– Сандра… – сожалеюще произнес старый ветеран, – Черт, кто сюда ребенка пустил?!

– Старик Эрден… Где он?

Он побледнел, старик Эрден не мог сказать ни слова.

– Где мой отец? – не выдерживая слез на глазах, спросила Сандра. В тележке из леса были привезены трупы трех мужчин, и, как не было и трупа, не было и ни одного следа отца Сандры. – Где он?! Эрден, где мой отец?! Он тоже мертв?! Где он, старик, где мой папа?!