Как мне совершенно справедливо пишут в чате, грехом считалось испытывать вожделение, в браке или нет, неважно. Все любовные чувства оказывались категорически под запретом.

И в итоге последствия мы пожинали вплоть до известной фразы в 90-е годы, сказанной на телемосте, что в Советском Союзе секса нет, которая, мягко говоря, удивила американцев. Там, конечно, полностью было сказано "Секса нет, есть любовь", но вы понимаете, что это категорическое подавление любовной культуры дало свои очень и очень нехорошие плоды.

А когда в послепетровское время любовная культура пошла проникать с запада, то она пошла проникать более или менее в форме адюльтера. И в итоге именно не связанные с запретностью любовные чувства у нас как-то в культуре не очень-то хорошо и представлены.

Это третья составляющая, о которой мы будем говорить.

И наконец, есть вторая составляющая нашей сегодняшней лекции. Культура, где любовь – это совершенно нормальное чувство. Причем это может быть любовь как добрачная, так и брачная. И самый яркий пример любовной страсти, который нас ждет сегодня, – это страсть именно между абсолютно законными мужем и женой.

Причем, что любопытно, чтобы вы не думали, что там все было очень высокое, там были и вещи низменные. Этот тип культуры подразумевал порнографию – эротические картинки.

Культура, которая в своих высших проявлениях дает нам потрясающие образы супружеской любви и супружеской страсти, а в низших проявлениях порнографию – это культура варяжская.

Любовь в Гардах

Относительно того, кто такие варяги, мы имеем два типа информации в "Повести временных лет". Во-первых, Нестор пишет, что послали за море к варягам, к руси. Я напомню, что в "Повести временных лет" слово "русь" пишется только с маленькой буквы и означает национальность. Единственное число от слова "русь" – "русин". И это же в "Русской правде" Ярослава Мудрого.

Итак, послали за морем к варягам, к руси. "Те варяги назывались русью, как другие называются свеи, а иные норманны и англы"… и так далее. То есть речь идет о народности северного происхождения.

С другой стороны, в той же "Повести временных лет" сказано, что славянский язык и русский язык един. Слово "язык" может обозначать "народ", и тогда мы говорим о тесной спаянности руси со славянами, может означать язык в лингвистическом аспекте, и тогда мы говорим, что переводчик им не требовался. По "Русской правде" Ярослава Мудрого это, в общем, довольно легко понять.

При этом какой-нибудь Константин Багрянородный, византийский император, давал название дрепровских порогов по-славянски и по-русски, и то, что он называл "по-русски" – это все исключительно скандинавские термины.

То есть варяги, они же русь как народ – это народность северного происхождения, собственно говоря, даже не народность, а некая культурная общность профессиональных военных, которые были наемниками в каком-нибудь Новгороде, где, говоря интеллигентно, князей звали на княжение, и которые попереженились на славянских девушках. И поэтому славянский язык и русский язык един.

Опять-таки я напоминаю банальности, что русское слово "князь" с точностью до звука с соответствующими чередованиями соответствует скандинавскому слову "конунг". Это просто одно и то же слово в скандинавской и славянской огласовке, как в современной речи "чо", "что" и "шта". Разные огласовки и даже количество букв, но слово-то одно. Не говоря уж о том, что ни "что", ни "чо", ни "шта" не соответствуют классическому произношению русского слова – "што". "Князь" и "конунг" – это та же история.

Каждая дружина нуждается в укрепленном гарнизоне там, где она стоит. По-скандинавски то, что укреплено, называется "гард", по-славянски "город", и отсюда Киев – мать городам русским, то есть укреплениям, возведенным этими самыми варягами, которые поддерживают порядок в славянских землях и славянами более-менее правят.