Э-э-э, то есть он уже б/у?!

Мне становится дурно.

Отлетаю от прилавка, испугавшись, что в какой-то момент мне реально по носу этим членом прилетит.

– Н-не могу, – запальчиво тараторю, – не принимаем мы возврат! Вам должны были сказать! И при вас проверить все ли работает, так что извините… И уберите его, пожалуйста, от прилавка! Негигиенично же!

– Работает- работает, еще как работает! – басит мужик, совершенно меня не слушая. – Вот! – хмурясь, нажимает какую-то кнопочку под массивной резиновой мошонкой, и член, к моему ужасу, оживает, начиная напоминать заводящуюся электродрель. – Во-от, смотри, как работает! А какой ты там режим моей жене нахваливала? Этот, да?! – он жмет еще раз, и силиконовый монстр взвывает на тонких частотах, разгоняясь, а потом, вибрируя, и вовсе кружит по замысловатой дуге. – Молодец, Анечка! Нахвалила! Показала! Так показала, что мне Машка третью неделю не дает! Куда уж мне до такого! Возврат оформляй!

Выкрикнув это, мужик в сердцах запускает в меня жужжащим силиконовым фаллосом.

Ойкнув, в последний момент успеваю уклониться от интимного снаряда, который, врезавшись в стену, падает на пол и судорожно дергается у моих ног, как выброшенная на сушу рыба. Смотрю на несчастный орган с острой жалостью. Вот за что мужик так с ни в чем не повинным тружеником- аппаратом?!

А в следующую секунду до меня вдруг доходит – я ведь в подвале. Одна! И тревожной кнопки тут нет, да и кто ко мне успеет?!

Мамочки.

Как Анюта работает тут вообще?!

Мне становится по-настоящему страшно. Сглатываю кисловатую от липкой паники слюну, и сдержанно улыбаюсь возмущенному посетителю.

– Может, вам что-то другое приобрести? – ласково предлагаю. – Заинтересовать жену… Но такое, чтобы и самому… кхм… нравилось, – лепечу.

– Спасибо, хватит с меня экспериментов. Возврат оформляй, Анечка. Не надо мне тут зубы заговаривать. Двадцать восемь тысяч с тебя и компенсация, – цедит мужик, упираясь в прилавок кулаками.

Сколько?! У меня отвисает челюсть.

Кошусь на дергающийся на полу член совсем другим взглядом. Тоже мне, элитный агрегат… А я еще его жалела!

Затем перевожу беспомощный взор на покупателя. Пару тысяч я бы и сама ему заплатила, лишь бы ушел, но лишней тридцатки у меня нет.

– Не могу, ну правда не могу. Давайте я вам книгу жалоб дам, оставьте там свой номер. Может, директор наш передумает, – придумываю на ходу.

Дядька тяжело вздыхает, буравя меня налитыми кровью глазами.

– Девочка, ты мне предлагаешь всё это другому мужику рассказать? Поплакаться? – интересуется тихо, но ядовито.

– Ну а как еще, – развожу руками.

Дядька поправляет на носу сползающие очки, открывает рот, чтобы продолжить нашу увлекательную беседу, но тут снова весело звенят гениталии- бубенцы у входной двери.

Кто-то пришел.

Шумно выдыхаю, не в силах скрыть облегчение, но через секунду снова напрягаюсь – вдруг еще один такой же оскорбленный покупатель? Что я с ними двумя буду делать?

Ну, Анюта, ну держись… Убью! Если сама выживу.

Однако вопреки моим страхам замечаю, как дядька в очках недовольно скукоживается и будто бы становится меньше. Судя по всему не хочет ругаться при посторонних.

– Ладно, Анечка, член пока отдай, и я пойду, – он косится на коридор в ожидании нового посетителя.

– А книгу жалоб? Будете писать? – интересуюсь.

– Я тебе не писатель. Член давай, – ворчит.

– Хорошо, – беру его черный пакет, валяющийся на прилавке, и, обмотав им руки, ловлю прыгающий по полу член.

Он возмущенно трепыхается, словно не желает возвращаться в дом к такому суровому хозяину. В чем-то я его понимаю.

– Прошу, – отдаю мужику танцующий и жужжащий пакет.