А как вам такое: задержан очередной недомаг за незаконное использование эффекта. Какого – не сказано.

Я иногда думал: а ну, тоже попаду под воздействие дикой магии, которая гуляет за Стеной, да тоже получу в распоряжение магическую силу. Я бы выбрал что-нибудь, что позволяет поспать подольше. Но везло не мне, а каким-то чудикам, которые решали, что смогут обмануть систему безопасности Уэйстбриджа: не регистрируют свои эффекты, не проходят чипирование, как все, кто, скажем, рождается с этими аномалиями в организме, а просто начинают пользоваться силой налево и направо. Чаще всего, их накрывают в первые же дни. А этот дурачок и вовсе умер. Так что… Пожалуй, не надо мне никаких эффектов, мне хватает Хитер. С магией шутки плохи – хоть это я усвоил, пусть и как глупец, познав на собственной шкуре. Не зря работаю.

Этих поймали, те признали вину, другие заплатили штраф, за «глухарь» с отмыванием денег на ремонте городских дорог я даже браться не буду – эту глыбу не сдвинул с места даже апокалипсис. Хотя, признаю: пару раз удавалось поджечь этот фитиль и спровоцировать несколько арестов и проверок. Только ту дорогу в итоге так никто и недоделал.

– Ну, как успехи? – краем глаза я увидел, как попка Хитер опустилась на краешек стола.

– Подумать только, сколько времени народ тратит на то, чтобы как можно сочнее оскорбить незнакомого человека, – фыркнул я, не прекращая листать ленту комментариев.

– Ты за столько лет не привык? – усмехнулась Хитер. – Эм… Никки…

Она закусила губу.

– Мм?

Мне попалась реклама голосового помощника для дома.

– Звонили из участка…

Я вцепился взглядом в экран.

– Надо же, как интересно…

– Вернее, это мы звонили в участок…

– Ого…

– Хотели спросить, что у них новенького…

– Невероятно…

– Трубку взял Дастин…

– До чего техника дошла…

– Он не захотел разговаривать…

– Ну на-адо же.

– Что?

– Надо же, – я повернулся к Хитер и не моргая посмотрел ей в глаза. – Удобно, и цена-то совсем небольшая. Думаю, может, взять?

Она перевела взгляд на экран и поджала губы.

– Ник, я всё понимаю, но ваши отношения мешают нашей работе.

– Что ты от меня хочешь?! – не выдержал я. И, оглянувшись на коллег, продолжил уже шёпотом. – Думаешь, мне это нравится? Знаешь, сколько раз я перед ним извинялся? Раз двести, но ему плевать. Ему всегда плевать. У него есть только чёрное и белое, а то, что за гранью, не входит в рамки его понимания, он отвергает и бросает без оглядки! Что я должен сделать?

– Извиниться ещё раз, – ответила Хитер, выслушав мою тихую тираду.

– И услышать в ответ, какой я козёл и предатель? Ну уж нет. Я принимал его чудачества все эти годы, я слушал его подколы и оскорбления, которые он называл шутками, оправдывал его, мол, бедняга, пришлось несладко. Да вот только, по-моему, с этой своей болью он справился давно и просто привык, что его лучший друг – совершённая тряпка, об которую можно вытирать ноги. Я прощал, понимал. А он не сумел простить мне одного-единственного… Это ведь даже не промах…

Я не заметил, как у меня повысился тон, как я вскочил и начал ходить туда-сюда мимо Хитер, причём, кажется, почти забыв про неё.

– Я делал это не ради себя, а потому что так было правильно, понимаешь? К тому же, если бы я не выполнил обещание, они бы меня в порошок стёрли…

– Ник…

– …А он зациклился на своей ненависти и мести, и ничего вокруг не видит! Она ему стала важнее дружбы, так пусть катится к чёрту!

Я выдохнул. И понял, что в редакции наступила тишина, сконцентрированная на моей маячащей по редакции персоне.

Хитер смотрела на меня своим дурацким сочувствующим взглядом. Ларри приподнял бровь. Коллеги в недоумении повернулись в нашу сторону.