«Бей в барабан и не бойся!

Целуй маркитанку звучней.

Вот смысл глубочайший науки,

Вот соль философии всей».

Смотреть на жизнь не хмурясь, не скептически, а весело, энергично, а жизнь и люди будут отвечать тем же, и тогда все будет хорошо.

26.03.51 г. Я не знаю ни одного предмета как следует. Учусь халтурно. Ни одного домашнего задания не выполняю сам – скатываю, кроме обязательных, лекции пишу не все. Это сказывается на экзаменах – два в эту третью сессию я сдал на тройки, то есть остался без стипендии, но потом, с величайшим трудом, удалось их пересдать. Но эту сессию чувствую, также не сдам. Постараюсь, конечно, но не сдам. Утешаю себя мыслью, что буду лучше учиться на 4 и 5 курсах, уже по своей специальности. Как же я могу заниматься с утра до вечера, а в этом институте меньше невозможно, когда в мире столько интересных, непознанных вещей. Я хочу познать жизнь, я берусь за все, что можно, за любую работу, за любой интересный доклад, все хочу сделать сам.

Сейчас я возглавляю культсектор курсового бюро ВЛКСМ нашего курса, член редколлегии институтской газеты, председатель шахматно-шашечного клуба института, занимаюсь в гимнастической секции, пишу доклады, рецензии и др. Но на самом деле я нигде не справляюсь с работой. Хотя и понимаю, что лучше меньше, да лучше. Но это для меня трудно. Надо бы выбрать одно, а не гоняться за всем сразу. Да, еще пою в факультетском хоре у Валерки Преображенского.

Стройка летом мне много дала, в этом году институт опять будет достраивать Калининскую ГЭС, я еще не решил, ехать ли мне. Июль буду на военно-морской практике, в августе – свободен. Наверное, я все-таки не вытерплю и поеду в августе. В самом деле – что я буду делать в городе, а три недели поработать на стройке, повеселиться, познакомиться с новыми людьми – это в тысячу раз лучше. К тому же я возьму с собой и книги. Итак, решено – завтра же подаю заявление.

28.03.51 г. Утром встал рано и до 3-х часов успел только сняться для анкеты и положить в Сберкассу 300 рублей, 120 рублей я заработал на зимних каникулах, демонстрируя партии Всесоюзного шахматного турнира им. Чигорина. Вообще, я неплохо провел каникулы. Вставал в 10 часов, завтракал и уходил в Публичку, изучая «Историю западноевропейской философии» Александрова и все относящееся к философии этого периода. Два раза в неделю ездил в институт заниматься гимнастикой, затем ехал в Публичку, а оттуда в 4 часа, пообедав там, отправлялся на работу в Консерваторию, где проходил турнир. Я люблю наблюдать не только за ходом партий, но и за партнерами, за их поведением, одни спокойны даже в сильных цейтнотах (Смыслов), другие нервничают, постоянно посматривая на часы. Хотя трудно по внешнему виду определить характер человека и распознать взаимоотношения между людьми.

Однажды, когда очередной тур закончился, и я стал собирать в коробки часы и шахматные фигуры, появился на сцене музыкант, сел к органу и стал играть. Я попросил разрешения остаться и послушать. Это был известный органист Браудо. Он опробовал инструмент перед выступлением и репетировал. Я, будучи один в огромном зале консерватории, слушал великолепные звуки с замиранием сердца, будто он играл только для меня. Потом мы разговорились.

Четко стучат колеса поезда, уносящего нас из Ленинграда. Ночь.

В купе тускло светит лампочка. Сонная атмосфера. Большинство спит, положив вещевые мешки под головы, некоторые лениво играют в карты, в соседнем купе поют несколько голосов. Читать становится труднее, буквы то двоятся, то расплываются в какую-то невообразимую кашу, глаза слипаются. Чтоб не заснуть, выхожу на площадку. Резкий холодный ветер, освежая, бьет по лицу, проникает за ворот, холодит тело. Сажусь на площадку у отрытой двери и, прячась от ветра за угол вагона, смотрю на проносящиеся мимо темные леса, луга, холмы. Изредка мелькнут огромные валуны, обросшие мхом, озера, покрытые беловатой пеленой тумана и снова кругом леса, леса – бесконечные, глухие. Иногда лес расступается, и вдали виднеется кусочек горизонта, начинающий окрашиваться поднимающимся солнцем.