- Я сказала, что еду к мужу и пропуск забыла в супружеской кровати, - и победно просила.

- Шайзе*! – с чувством выругался Штольц и недовольно блеснул глазами. – А муж это… я?!

Влада кивнула и стыдливо прикусила губу.

- Вот ты мошенница! Так и знал, что все журналисты работают нечестно! Не зря вас итальяшки нарекли тараканами-папарацци!

На его замечание Влада разозлилась. Прищурив глаза, по слогам произнесла:

- Герман, ты сам вынудил меня лгать и изворачиваться. Не могла же я похерить цель своей командировки.

Владу откровенно несло! Накрученная приемом, позабыла про правила вежливости, мимикрировав под обстоятельства.

Герман признал правоту журналистки и мысленно преклонялся перед ее изворотливостью, но вслух он ни за что ей в этом не признается.

- То-то я гадаю: и чего это мужики косятся на меня, смотрят вопросительно, перешептываются. А они тебя ко мне примеряют! – и смачно шлепнул ладонями по своим бедрам.

Заева, довольная находчивостью, победно улыбнулась. Не станет же Штольц выбрасывать жену на улицу? Пусть и фальшивую.

Штольц, напротив - разозлился и, желая отомстить, вкрадчиво произнёс:

- Значит, говоришь… жена? Любящая, раз приехала на край света.

Влада, не уловившая коварных нот, смущено улыбнулась.

- Э… ну, типа того, - и, пожав плечами, отвела взгляд в сторону. – Мне пришлось соврать для благого дела.

- Пришлось соврать… Мило. Тогда какого хера я сплю в соседней комнате, а?

Влада открыла рот и захлопала ресницами, не ожидав подобного заявления от респондента.

- Но…, но мы не можем спать в одной комнате…, - пролепетала неуверенно.

- Хм, это почему же, скажи на милость? – засунув руку в карман брюк, вкрадчиво спросил Штольц. – Очернит твою репутацию?

- Да, да! Журналист и респондент замешанные в непристойной связи – недопустимое поведение в обществе.

- Да что ты говоришь! А врать репортеру значит допустимо?

Влада сконфуженно отвернулась и заломила руки. Если Штольц решит вернуться в свою комнату, она не сможет помешать. А уехать раньше, чем она попадет на газовые вышки – это пустить под откос интервью.

- Прости пожалуйста, герр Штольц, - заискивающе прошептала срывающимся голосом. – Такое больше не повторится.

Герман задумчиво посмотрел на взволнованную журналистку. По лицу ее читался испуг. И от чего больше: от их совместного ночлега или от депортации с поселка – не ясно. Ему стало жаль девушку, хотя он был бы рад от нее избавиться, потому что с ее приездом он потерял покой. Сон не шел. Днем он все время ловил себя на мысли, что ищет ее глазами по территории, прислушивается к ее голосу и разговором мужчин о ней, гадает о ее личной жизни.

Есть ли у Влады муж? Или постоянный сексуальный партнер? Девушка ничего о себе не говорила, зато охотно интересовалась его жизнью. Но спрашивать прямо не желал – иначе Влада расценила бы это как личный интерес.

- Ладно, Зая, успокойся, - вздохнул Штольц. – Не собираюсь я тебя теснить. Просто лучше начинать какие-либо проекты с правды.

- Я приму к сведению, герр Штольц.

Герман, спустив негативные эмоции, успокоился и они отправились в здание общепита.

***

Поздно вечером, Герман постучал в дверь её комнаты. Влада, нехотя прервав процедуру педикюра, подорвалась и открыла её настежь. Не имея возможности улыбнуться или выказать недовольство – ей не давала застывшая на лице черная маска, издала нечленораздельный звук и жестом руки попросила зайти внутрь.

Герман, отвыкший от женского общества, от их загонов по уходу за внешностью и поддержанию красоты, какое-то время пялился на Заеву. В прорези графитовой маски, сияли бусины карих глаз и розовые, чувственные губы. От девушки исходил запах глины и водорослей и Герман неприязненно повел ноздрями и поморщился.