В июле 1814 мастер ложи «Петра к Истине» Егор Егорович Эллизен (так на русский манер назвали Иоганна Георгия Давида Эллизена) написал знаменитое в истории отечественного масонства письмо к великому мастеру директориальной ложи «Владимира к Порядку» В. И. Беберу. В нем он ставил под вопрос необходимость и целесообразность существования высших степеней и подчеркивал, что подлинное масонство связано с тремя степенями иоанновского масонства. Это письмо явилось формальным поводом к тому, чтобы поставить действительно назревшие проблемы в масонском движении России.

Эллизен вступил в капитул Феникса сразу же после возобновления работ в 1811 и был посвящен в высшие степени. Он принадлежал к числу тех немногих братьев, выходцев из средних слоев, которые достигли вершин шведской системы. Для большинства же братьев круга Эллизена в силу уставных требований, которые предъявлялись в шведской системе, этот путь был закрыт. Для выходцев не из России, как и для тех братьев, которые были не в состоянии подтвердить свое родовитое происхождение, достичь «высших градусов» становилось невозможным. Основная масса масонов, поддерживающих Е. Е. Эллизена, были иностранцами. И обе столицы с напряженным вниманием следили за разворачивающейся борьбой между «иностранной» и «русской» партиями.

В уже упоминавшемся письме к В. И. Беберу Е. Е. Эллизен заявил, что капитул Феникса является незаконным образованием. Такое утверждение имело основание: поскольку акты высших степеней не были представлены правительственной комиссии и, естественно, не были ей одобрены, капитул не имел права разрешать работы в высших степенях. Более того, братья иоанновских степеней и братья высших степеней, как говорилось в письме, оказались в неравном положении: если иоанновским ложам необходимо было представлять регулярные отчеты полиции и указывать полные имена участников масонских работ, то в это же самое время капитул Феникса подобных материалов не представлял, а все масонские документы подписывал лишь орденскими именами, скрывая подлинные имена участников. Такое несправедливое положение вызывало недовольство среди масонской толпы. Совершенно ясно, что рано или поздно подобные вопросы должны были быть поставлены для системы «строгого наблюдения», к которой и принадлежала шведская система масонства в России. Так оно и произошло. Е. Е. Эллизен в письме особо подчеркивал, что многие масоны выступают за «демократизацию» масонских работ.

Идеи свободы и самоуправления в организации масонской деятельности во многом перекликались с либеральными идеями начала царствования Александра I и радикализмом части русского общества после войны 1812 года.

Е. Е. Эллизен развернул пропаганду высказанных соображений, и они получили поддержку в масонском братстве. Дело в том, что он подчеркивал политический характер шведской системы, способной решать коренные вопросы о власти. В качестве подтверждения им приводился тот факт, что братья низших степеней не знают своих руководителей, и столь строгая система подчинения в Швеции дала возможность Густаву III восстановить монархию. Практически было выдвинуто обвинение шведской системы в иллюминатстве.

Когда в отечественном масонстве наметился раскол, А. Ф. Лабзин обратился с письмом к министру народного просвещения и духовных дел А. Н. Голицину в защиту высших степеней. Другой розенкрейцер, П. И. Голенищев-Кутузов, написал целую серию доносов, обличающих «ложное масонство». Оба опасались, что новые веяния и приход «иностранной партии» могут оказать непоправимое воздействие на судьбу русского масонства.