Маргарет так хотелось рассказать кому-то обо всем, что случалось с ней при каждой встрече с человеком, которого полиция искала уже три месяца, а родные и друзья, не могли сдержать слез при упоминании его имени.

– Хотите, расскажу, как мы впервые встретились? – не удержалась она.

Ральф заметил, что голос Маргарет дрожит от нетерпения, и это не было похоже на шутку взбалмошной девчонки, влюбившейся в знаменитость. В голове инспектора пронеслось, что девушка могла быть просто не здорова. Или, не оправившись от случившегося, пыталась выдать желаемое за действительность.

– Детали ваших личных отношений не так интересны следствию, – спокойно произнес он, убирая записную книжку.

– Вы не любопытны, инспектор, – откинувшись на спинку стула, девушка внимательно смотрела на Ральфа. – Но я могу понять вас и ваше следствие. Выслушивать каждого друга, или подружку Стива! О, вам не хватит всей жизни. Он всегда окружал себя обожателями своего таланта. У каждого будет история. Единственная в своем роде.

Инспектор встал, собираясь попрощаться, но Маргарет, почти силой усадила его обратно.

«Ральф не жилец, это точно, – лихорадочно думала она про себя. «Но мне так хочется рассказать ему обо всем. О нас. О Стиве и обо мне…»

– Выслушайте меня, просто так, у вас же есть время? – Маргарет выглядела по-настоящему взволнованной.

Ральф послушно сел, мысленно ругая себя за слабость и неумение отказывать сразу. Но не только это остановило его от ухода. Было что-то в этой девушке тревожное, беспокоящее, отталкивающее и даже опасное. Следствие не брало в расчет поклонников и случайных знакомых знаменитого писателя. К тому же у Маргарет было твердое алиби, подтвержденное почти всеми гостями: после вечеринки, она уехала с друзьями на машине. И ночь провела дома, что было также подтверждено ее родителями, с которыми она жила. И следующие три дня Маргарет была в университете, не пропустив ни одной лекции. Даже, когда она вечером выходила с собакой, ее видели соседи и бармен за стойкой в соседнем кафе.

Ральф понимал, что попросту теряет время, но послушно уселся обратно в кресло и приготовился слушать.

После первых фраз, возникла пауза. Помолчав некоторое время и убедившись, что ее начало произвело эффект на Ральфа, она продолжила. А инспектор, слушая дальше сначала сбивчивый, а потом все более и более уверенный рассказ, убеждался в том, что бывшая подружка Хорриса, несмотря на юный возраст, была не здорова. Но история произносилась с такой уверенностью, что Ральф уже не хотел прерывать возбужденно рассказывающую девушку.

Я была третьим ребенком в семье одного богатого торговца. Мы жили на острове, который до сих пор называют вечнозеленым и приносящим плоды даже не выжженной солнцем земле. Самос – был моей родиной, любимой и прекрасной, дарящий множество сюжетов для моей фантазии и творчества. Я единственная в семье хорошо рисовала, часами просиживая перед морем в любую погоду, делая разные рисунки, или наброски, которые потом становились картинами, украшая стены нашего огромного дома. Отец не хотел продавать мои работы, вывешивая их только у себя. Но при каждом удобном случае, когда собирались гости и мы отмечали очередное торжество, с гордостью демонстрировал мои пейзажи. Я была любимым ребенком, впрочем, моего младшего брата и сестру любили не меньше, но баловали, почему-то, только меня. И самые лучшие наряды и украшения я выбирала себе сама. Также как и друзей, чуть позже возлюбленных. Я не знала запретов. Ни в чем и никогда.

Маргарет прервалась и немного успокоившись, посмотрела на присмиревшего и напуганного инспектора.