Долгое время спустя после падения Берлинской стены немецкие исследователи Михель Мейен и Уте Навратил опросили сотни бывших восточногерманских граждан. Оказалось, что многие из них даже не верили тому, что слышали в западных новостях. Они считали изображение жизни в ГДР намеренно искаженным и сильно идеологизированным; пропаганда собственного правительства заставила их ждать того же от западных. (По иронии, в своем недоверии к западному аппарату пропаганды они показали себя более хомскианцами, чем сам Хомский.) Кроме того, когда в рамках специального исследования жителям Восточной Германии задали вопрос, как те желали бы изменить телевизионное программирование в собственной стране, они высказались за увеличение количества развлекательных передач и уменьшение количества политических. Так чиновники, ответственные за пропаганду в ГДР, узнали, что лучший способ вынудить сограждан хотя бы иногда смотреть идеологически выдержанные программы по телевидению ГДР – это пускать их в эфир тогда, когда западногерманское ТВ показывало выпуски новостей и аналитические передачи. Их восточные немцы считали менее интересными.
Опиум для народа: сделано в ГДР
Бесперебойная поставка развлечений с Запада сделала значительную долю населения ГДР непригодной для политической активности, и это не ускользнуло от внимания немецких диссидентов. Кристофер Хайн, известный восточногерманский писатель и диссидент, в 1990 году заявил в интервью:
[Наша задача в ГДР осложнялась тем, что] все как один могли ежедневно в восемь вечера покинуть страну и отправиться на Запад – посредством телевидения. Это ослабляло давление. В этом состояло наше отличие от Польши, Чехословакии и СССР. Там давление не снижалось, что вызывало противодавление… Вот почему я всегда завидовал русским и полякам… Вообще же полезное соседство Федеративной Республики [Германия] не было полезным для нашего развития… У нас не было самиздата, поскольку был доступ к издательствам Западной Германии.
Исследование архивов подтвердило правоту Хайна. Восточно-германские власти, пекущиеся о самосохранении, прилагали много усилий для того, чтобы уловить настроения молодежи. Для этого они регулярно заказывали исследования, большинство которых проводила организация с жутковатым названием Центральный институт исследований молодежи (основан в 1966 году). В 1966–1990 годах сотрудники института провели несколько сотен опросов старшеклассников и студентов вузов, молодых рабочих и т. д. Руководство института не было вправе ни исследовать другие демографические группы, ни публиковать результаты своих исследований. (Эти материалы, ставшие доступными после воссоединения Германии – настоящий кладезь информации для ученых, изучающих жизнь в ГДР.) Респондентов спрашивали, например, согласны ли они с утверждениями “Я придерживаюсь марксистско-ленинского мировоззрения” или “Я люблю Восточную Германию”.
Хольгер Луц Керн и Йенс Хайнмюллер – немецкие ученые, преподающие в Соединенных Штатах, – изучили эти данные, чтобы понять, как удовлетворенность граждан ГДР своей жизнью и поддержка ими режима соотносились с доступностью западного вещания. Они опубликовали результаты в статье с провокационным названием: “Опиум для народа: о роли иностранных медиа в стабилизации авторитарных режимов”. Керн и Хайнмюллер обнаружили, что восточногерманская молодежь, которая могла смотреть передачи западного телевидения, в целом была более довольна жизнью и режимом. А молодые люди, жившие в Долине невежд, были в большей степени политизированы, критически настроены по отношению к режиму и – самое интересное – склонны к обращению за выездными визами. По словам Керна и Хайнмюллера, “неожиданно для марксистов капиталистическое телевидение, похоже, выполняло в коммунистической Восточной Германии ту же роль, которую Маркс приписал религии в капиталистическом обществе, объявив ее ‘опиумом народа’”.