С неделю назад Тимохиным на службу позвонили из какой-то общественной организации и любезным тоном сообщили, что оба они, в числе других выпускников школ-интернатов Узбекистана и сопредельных республик конца шестидесятых – начала семидесятых годов, приглашаются в Ташкент на торжественный форум-встречу. Проживание и питание в течение всего мероприятия, а также денежная компенсация дорожных расходов в оба конца – за счёт оргкомитета форума.

Недолго поразмышляв, Павел и Дмитрий единодушно постановили: отпроситься у начальства и ехать. Когда ещё, да бесплатно, удастся повидаться одновременно с целой кучей интернатских одноклассников, и повспоминать всем вместе о тех далёких, в чём-то трудных и порой жестоких, но, несмотря ни на что – незабываемых, самых, всё-таки, счастливых в жизни школьных годах?

БУТЫЛКА КАК СИМВОЛ РАВЕНСТВА…

Разыскав по записанному на бумажке адресу выбранный для проведения форума интернат, и без труда определив по ярким приветственным плакатам, куда идти дальше, братья Тимохины увидели на широком крыльце главного, судя по антуражу, здания симпатичного моложавого генерала, который вдруг резко устремился к ним с распростёртыми объятиями:

– Пожарники! Вы?

– Академик?! А где второй? – тотчас опознав старого дружка, встречно бросились в его объятия Тимохины.

– Летит-торопится Илюха из Америки, к началу должен поспеть, он же

здесь, как-никак – заводила-организатор. Между прочим, нашу общую школьную кличку «Академики» только он один и оправдал по жизни. Ну, приедет, сам расскажет, если захотите. А я вот… в солдафоны только и сгодился.

– Ни шиша себе, сгодился! Всем бы до такого солдафонства докарабкаться когда-нибудь. Ты, Колюх, теперь, поди, и с министрами ручкаешься? Даже как-то, это… на «вы» тебя назвать так и подмывает, – младший из Тимохиных, Митяй, едва освободившись из крепких объятий генерала Колюхи, расстегнул замок-молнию висевшей на плече спортивно-дорожной сумки, достал из неё поллитровую бутылку с надписью «Агдам» на этикетке, и с чувством провозгласил:

– А чтоб по новой нам теперь сравняться и вернуться хотя бы на сегодня к старому прежнему общему нашему статусу «цыплят инкубаторских»5, да в честь такой встречи, не махнуть ли нам по стаканчику-другому портвешка?

– Ты, паря, сдурел совсем на радостях, – старший Тимохин, Павлуха, легонько постукал кулаком по своему лбу, – настоящего генерала, и простыми портфейнами травить?!

– А чего, братцы, – Сухоруков уже начал жалеть, что напялил-таки на себя перед встречей эту, хоть и удобную для него самого, но не свойскую для простого народа генеральскую форму, – отойдём, вон, к кустам, а то на крыльце не очень удобно, и – накатим… А со службой я только вчера распрощался, списался подчистую. Так что, кто из нас сейчас здесь круче, это ещё посмотреть. Да и портвейнчик «Агдам», если помните, – как раз тот самый, с которого мы начинали когда-то.

Выпили «по кругу из горла». Можно было, конечно, сделать это поцивилизованней, «по-взрослому» – достать из сумки имеющиеся там походные стаканчики, какой-то «закусон», но захотелось именно так, как в юности, в старших классах, особенно перед походами на танцплощадки – залихватски «из горла» и «без закуси»… Тут же следом – ещё по разу, закинув пустую бутылку по старой памяти, по-хулигански, в кусты, озираясь, как бы кто не заметил и не заругался.

– Ну, а вы-то как, братишки? – Николай Николаевич хорошо помнил причину возникновения у Тимохиных цели посвятить свою жизнь совершенно определённому ремеслу. – С пожарами научились расправляться профессионально? Или после того раза крест на это дело положили, как многие бы сделали на вашем месте? До сих пор жуть берёт, как вспомнишь – так вздрогнешь…