– Вызубрил?

– Ага. А ты?

– А я и так помню.

Они помялись, преувеличенно внимательно разглядывая золотые слова.

– Ты первый, – выпалил Ломакин.

– С чего это я первый? – воспротивился Лабутин. – Чья идея, тот и первый, нечего на меня валить.

– Я в туалет хочу, – вывернулся Вовка.

– Так сбегай. А я подожду.

Вовка с облегчением удрал в уборную и долго не возвращался. Денис, чертыхаясь и кипя от раздражения, отправился было за ним, но по всемирному закону подлости белая дверь внезапно распахнулась, и Дениса пристальным взглядом приковала к месту небольшого росточка, пухленькая, довольно симпатичная женщина в приталенном белом халатике. Круглое лицо с ямочками на щеках, голубые накрашенные глаза за стёклами модных очков, уложенные в причёску блёклые светлые волосы.

– А я всё думаю, кто там у меня под дверью, как заяц, шебуршит, – улыбнулась женщина, цепко всматриваясь в нескладного парня. – Заходи, милый, не бойся. Чаю с конфетами хочешь? Ты какие любишь – шоколадные или карамель?

– Шоколадные, – помимо воли вырвалось у Дениса.

– А лет тебе сколько?

Душкова мягко взяла его за плечо и, обнимая, ввела в свой уютный небольшой кабинетик с высоким окном.

– Четырнадцать, – прошептал струсивший Денис.

Люция Куртовна нажала кнопку на электрическом чайнике, и тот совсем по-домашнему загудел. На столе появились чашки, блюдце с конфетами, пакетики чая. Чуть в стороне на стол лёг лист бумаги с авторучкой.

Денис следил за спокойными движениями женщины, слушал её несколько монотонный голос и успокаивался сам. Чашки наполнились горячим напитком, и Денис принялся дуть на белый парок.

– Бери конфеты, Денис, кушай, – радушно предложила Люция Куртовна. – У тебя уроки кончились?

– Ага.

– Хорошо прошли?

– Не очень.

– Что, двойку получил? – посочувствовала Люция Куртовна.

– И не одну, – печально вздохнул Денис. – Не успел вчера домашку… ну, домашнее задание подготовить.

Денис вспомнил, по какой причине он не сделал вчера уроки, и наклонил голову, чтобы скрыть покрасневшее лицо.

– А что тебе помешало? – участливо спросила Люция Куртовна.

– Ну, всякое…

– Тебя дома заставляют полы мыть, посуду?

– А как же, – кивнул Денис.

– А ещё что ты делаешь?

– Ну… уборка… магазины… мусор выбросить, – с длинными паузами перечислил Денис и глянул исподлобья на омбудсмена.

Улыбка на гладком лице не исчезла. Рука черкала что-то на листке бумаги – не всерьёз, а словно от нечего делать.

– И нравится тебе всё это? – спросила Люция Куртовна.

Денис пожал плечами.

– А кому нравится? Обязан, и всё.

Душкова вздохнула и покачала головой.

– Понятно… Ты ешь конфеты-то, ешь. И чай пей, не стесняйся. Я тебе ещё налью.

– Спасибо.

– А папа с вами не живёт?

– Не. Чего он с нами забыл? У него молодая богатая «тёлка». Хотя, бают, она от него тоже ушла. Он в кайфе. А с нами ему неинтересно.

– Почему ты так думаешь? – ухватилась Люция Куртовна. – Ты ж его родной сын.

Денис помолчал. Отец-предатель не расщедривался даже в особых случаях – когда сын болел или срочно требовалось что по учёбе или в хоккейной секции. Он вообще предпочитал не общаться ни с бывшей женой, ни с сыном. В праздники не звонил, а день рождения сына вспоминал лишь после звонка мамы Дениса – Зинаиды.

– Он нас не любит, – наконец ответил Денис.

Люция Куртовна всплеснула руками.

– Как ты можешь так говорить? Он твой отец!

– Ну и что? – сумрачно буркнул Лабутин. – Родителям детей любить не обязательно.

– Откуда ты это взял?

– Оттуда. Из жизни.

– Любил бы – не ушёл бы? – догадалась Душкова.

– Типа того.

– Ты пей чай-то, пей. Давай подолью.

Она встала, подлила в Денискину чашку кипятка, убрав старый пакетик, макнула новый.