– Интересно… ты подобна яду, пропитывающему сознание, предлагающему все удовольствия в одном флаконе… и я должен так легко тебе довериться?

– Благодаря мне ты увидишь солнце. Я получу возможность развиваться, а ты получишь мир у своих ног!

Хранитель задумался. Ему еще никто никогда не предлагал изменить его суть. Веками он только и делал, что занимался делами других. Его всегда призывали ускорить или замедлить время. Кто-то падает и просит его дать время на раскрытие крыльев, кто-то торопится, чтобы его растения росли быстрее, ну а кто-то просит остановить стрелу только потому, что она была выпущена по глупости. И все свои действия он должен согласовать с теми, кто держит силы в своих руках, а еще он должен контролировать, чтобы судьба исполнилась, как предначертано. А когда кто-то, испытывая свою судьбу, бросается со скалы без страховки, Хранителю приходится, как няньке, носиться с этим недоумком, рассчитывая каждое мгновение его полета, лишь бы он не погиб раньше отведенного ему времени. Но почему он не согласовывает с Хранителем свои поступки? И почему все, строя свою или чужую судьбу, не спрашивают его, какое надо принимать решение, дабы не погибнуть? Даже не спрашивают, с какой скоростью надо скакать на лошади, чтобы не вылететь из седла! Зато все только и просят: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно», но никто не задумывается над тем, как тяжело открывать шлюзы времени и бороться с его турбулентностью. Поразмыслив так, Хранитель времени принял решение.

Он открыл шлюз, и волна времени, разрушая границы дозволенного законами мироздания, запустила время в чужом, неизвестном пространстве, положив тем самым начало жизни там, где она не предполагалась Высшим разумом.

В безвременье не важно, сколько времени прошло, и тот же голос уже прошептал:

– Спасибо! Осталось последнее. Вскрой эго Виктории.

– Хорошо. Она уже собралась сделать шаг, и мы в этом ей поможем, – вторил ей Хранитель.

– Я герой, но не для вас… – прошептал голос так, чтобы Хранитель ее слов не услышал.

Виктория в Воротах и собиралась сделать шаг, но в какой-то момент она забыла, куда и зачем. Чувства окаменели, появилось ощущение, что кто-то нагло в них копается. Временной вектор ее жизни остановлен. В голове начали всплывать видения пройденных отрезков жизни, многие из которых Виктории хотелось бы забыть.

Маленькая девочка роется в песочнице. Ей всего годика три, но она очень серьезно подходит к тому, что делает. Строительство пирамиды из песка требует большой сноровки и усидчивости. Песок влажный и позволяет вытянуть пирамиду выше большого игрушечного динозавра, стоящего рядом и являющимся мерой высоты для детской фантазии. Виктория сидит рядом и наблюдает, как растет пирамида. Она тоже строит свою пирамиду, но в какой-то момент пирамида у нее почему-то разваливается, не дотянув даже до середины длины шеи динозавра. Обида застилает слезами глаза ребенка. Вика вскакивает на ножки и несколько раз пинает пирамиду, а когда та рассыпается, толкает в спину и девочку, да так, что она падает лицом в песок. Обе плачут, только одна от обиды, что ее труд оказался напрасным, другая от обиды, что у нее ничего не получилось, а у другой девочки все склеилось.

И снова Виктория видит себя, только она уже в школе, и ей шестнадцать лет.

Вика сидит за партой и глядит в окно. Их класс на первом этаже школы, а за окном этим утром расцвела сирень. Ее гроздья соцветий бьются на ветру об окно, заставляя забыть о химии и лишний раз повернуться и посмотреть на задние парты, туда, где сидит Олег. Конечно, она этого сделать не может, иначе ее засмеют одноклассники, зато она находит простой выход. Она достает зеркальце и, делая вид, что рассматривает прыщик на своем носу, поворачивает зеркальце так, чтобы видеть объект своего воздыхания. И вот объект в поле видимости, но что это? Она видит не только его, но и то, что он держит руку на коленке своей соседки по парте.