Приготовив ужин, утолив голод и немного передохнув, Семён разложил собранные камни на дубовом столе. Они заняли почти всю поверхность стола. Оставалась возможность передвигать камни, составлять группы из них по похожести. Начало темнеть. Тут выяснилось, что в мысленном проекте было забыто освещение в доме. Сработала привычка, что во всех домах, где приходилось бывать ранее, было электричество, как вещь сама собой разумеющаяся, а потому не обратившая на себя внимание. Пришлось выйти и достать из машины зарядившийся телефон, в который был встроен фонарик. Вчера в тумане почему-то не возникла мысль им воспользоваться, а сегодня эта возможность показалась Семёну полезной. Не успел Семён захлопнуть дверцу машины, как темнота захватила всё окружающее пространство. Вчера он не видел, как здесь темнеет, заснув несколько раньше наступления темноты. Теперь с наступлением темноты неожиданно прекратилось, не прекращавшееся при свете, пение невидимых птиц. Тишина оказалась такой глубокой, что заставила остановиться на некоторое время, вслушаться в эту тишину, и пытаться что-нибудь разглядеть в темноте.

– Вовремя я вспомнил о телефоне, – подумал Семён, – да и на зарядку поставил его тоже не зря.

Включённый фонарик позволил войти в дом, не споткнувшись о ступеньки крыльца и сразу обнаружить ручку двери.

– Похоже на кадры из какого-нибудь детектива или фильма ужасов, – подумал он, – желательно только чтобы не появились персонажи из этих фильмов. Пусть здесь и одиноко, но незваные гости в такой ситуации вряд ли обрадуют.

Осветив стол, Семён поправил стул, чтобы удобнее было рассматривать камни, сел на него и погасил фонарик. Он рассчитывал увидеть светящиеся камни среди лежащей на столе их россыпи. Прошло несколько минут, но глаза не различали ничего кроме неясных образов, возникавших спонтанно, как это бывает обычно в полной темноте. Попытавшись приблизиться глазами к камням, Семён привстал со стула и наклонился над столом, машинально положив ладони на ближайшие к нему камни. Тут он почувствовал, что камень, вшитый в его тело начал дрожать. Стоило убрать ладони с камней, как дрожь прекращалась, но возобновлялась, как только ладони снова ложились на камни.

Семён включил фонарик и положил его на второй стул, направив в потолок. Все камни осветились неярким, но достаточно сильным рассеянным светом, если учесть кромешную темень вокруг.

Ладонь левой руки Семён прижал к вшитому камню, а правой рукой стал проводить над камнями ряд за рядом, повторяя это действие несколько раз, постепенно уменьшая расстояние до камней. Наконец, он стал дотрагиваться по очереди к каждому камню. На прикосновение к четырём камням камень в груди реагировал дрожью, ощутимую только телом, ладонь эту дрожь не ощущала. Это было похоже на раздражение электрическим током. Отложив активные камни на угол стола, Семён собрал остальные в ведро и поставил его к двери. Сев на стул, и придвинув отобранные камни к себе, он снова погасил фонарь. Но темнота теперь не казалась такой полной. Каждый из отобранных камней слегка мерцал, когда Семён направлял взгляд именно на него.

– На сегодня хватит, – решил Семён, поняв, что ничего нового он сейчас уже не узнает, – утро вечера мудренее, улов сегодня достаточно удачный, но время уже позднее. Он включил телефон, чтобы посмотреть на дисплей с электронными часами. На часах было 17:00.

– Странно, вроде как ночь уже, – подумал Семён, но тут же сообразил, что продолжительность дня здесь может не совпадать с продолжительностью суток в привычном мире. Телефон с фонариком получил ещё один смысл своего присутствия здесь, став «хронометром», по которому предстояло фиксировать события, определять их продолжительность. Семён включил функцию секундомера, запустил его, и, ориентируясь в слабом свете дисплея телефона, на котором сменяли друг друга цифры, отсчитывая секунды, направился к своей постели. Думать ни о чём уже не хотелось. Наступила вторая ночь в неизвестном и странном мире с мягко светящимся днём небом без солнца, с непрерывным пением невидимых птиц в светлое время, с кромешной темнотой и безмолвием ночью, бесконечной дорогой от горизонта до горизонта, степью и материализовавшимися в ней мыслями.