– Привычка… И вы снова правы. «Староэрманским» его называть так же глупо, как применять к нему логику языков человеческих. Drakktaal is de herentaal, – чётко выговорил старик, правильно расставив тональные акценты.

– Helemaal zo, – согласно пропела Хетти. – Да, именно так. Дракктааль – это язык господ. Так что Альянс хочет от меня на самом деле, полковник Вейстлен, посылая меня преподавателем в иномирный университет якобы в рамках культурного обмена?

Старик юлить не стал. Это в их с полковником мире дракктааль после Гнева Небес (так окрестили небывалый метеоритный дождь шестьсот лет назад адепты новой веры) был запрещён. На протяжении всего Тёмного века горели костры из книг и еретиков – а ими объявлялись все, кто владел хоть парой слов на дракктаале… А ведь они не молчали. В отлично сохранившихся инквизиторских протоколах отмечалось, что даже под пытками злокозненные колдуны до самой смерти выкрикивали проклятые слова в тщетной попытке призвать дьявола, обращаясь к нему на его же языке…

– Это были маги. Наши маги. Те, кто владел магией до раскола мира, – пояснил Вейстлен. – До последнего не верившие, что их заклинания больше не имеют силы. Ведь из нашего мира магия исчезла. Магов потом вырезали целыми родами. Дракктааль был объявлен языком Дьявола. Все трактаты и учебники уничтожены… Впрочем, кому я рассказываю о Тёмном веке – вам, специалисту по той эпохе…

– Кажется, мне теперь предстоит переосмыслить свои знания, – задумчиво кивнула Хетти. – Так вот как всё было? Мир, подобно процессу митоза у амёбы, разделился на два идентичных? Те же люди, те же места, тот же исходный материал…

– Только в копировальном аппарате для нас не хватило немного краски.

– И наш мир лишился магии… Что ж, события тех времён действительно обретают новый смысл… А как Гнев Небес назывался у них?

– Пылающая Бойня. И это не был метеоритный дождь с землетрясением, как принято считать у нас. Да, небо действительно было залито огнём, дрожала земля – описания того события почти не отличаются. Но на самом деле это была война. Война против тех, у кого маги переняли дракктааль – против своих господ… Против драконов.

– Воплощений геенны огненной и исчадий ада? – уточнила Хетти. – А ведь сохранились разрозненные обрывки, где у этих «исчадий» были вполне конкретные описания… «Громадные тела, закованные в броню; глотки, пышущие огнём»… Позже летописцы сочли эти описания «исчадий ада» просто аллегорией. Мол, «исчадиями» были сами люди, погрязшие в своих пороках и тьме, в которой жило человечество до Гнева Небес и обретения истинной веры. Признаюсь честно, я тоже посчитала те свидетельства неблагонадёжным источником и не рискнула упоминать в работах, будто бы ещё шестьсот лет назад у нас водились действительные чудовища. Так, значит, это были драконы…

– Их изгнали в другое измерение, насколько я понял. Но при этом раскололся и наш мир – тогда ещё бывший единым. Только представьте, госпожа Хайтвер. Драконы, заклятья, артефакты, маги… Это не сказки. Это наша настоящая история. Это были мы. Это мы ещё вчера сражались с драконами, успешно избавились от деспотов, а наутро обнаружили, что привычной магии больше нет. И весь наш Тёмный век – это следствие той потери. Борьба за выживание в сломавшемся мире. Болезни, неурожаи, голод, стихийные бедствия – всё то, с чем раньше легко справлялись маги. И оглушённый новой реальностью народ. Это как если бы сейчас в нашем мире одномоментно перестала работать вся электроника.

– Страшно представить, – содрогнулась Хетти. – Мир рухнет.

– Один раз мы это уже пережили, – тихо сказал полковник. – И не можем допустить повторения.