– Кстати, Витка права, – буркнула Женька. – Рогачев может и потренировался, да только пользы от него, как от подкисших слив запор ждать. Рухнет сверху, погнавшись за летающими крокодилами, костей не соберем.

– Женёк, что это ты его защищаешь? – бросилась в атаку Маргоша. – Предлагаешь последнего нормального мужика в тайге угробить? У тебя же только лягушки да ящерки в активе, и то так, полабзаться. А у меня любовь всей жизни вернулась, секс опять же. Завидуешь мне?

Женька взлохматила упавшую на лицо челку.

– Если навернется этот наркоша, то и не жалко. Все равно мучается, – фыркнула Самохвал.

– Маргонь, вообще-то я немного о другом. Мне до твоего секса дела нет и не было. Эдика жалко, а вот у тебя это получится, по моим сведениям, очень недурно и без серьезных последствий, даже если придется собирать тебя под елкой.

– Я на дерево? – возмутилась та. – Сеструха, так называемая ты моя, я по деревьям лазать не умею. У меня маникюр. И не надо мне намеков делать, я могу и обидеться. Если так жалко этого неудачника, лезь сама, бодибилдерша наша. Слабо что ли?

– Я и полезу, – серьезно ответила Женька. – Береги ногти, Маргоня. Они тебе здесь, в тайге, очень пригодятся. Бокалы с коктейлями красиво подавать и Эдику спинку царапать. Мне не слабо, я по существу и для пользы дела.

– Девчонки, не ссорьтесь. Ничего с дерева вы не увидите, а на самую верхушку никто не доберется, – вмешался в их спор Эдик. – Лес густой, никакого прока от того не будет, кто бы не полез.

– Эдик, честное слово, – жаловалась Женька. – Мы за нее в огонь и воду бросаемся, а у нее маникюр. Понимаешь? Рустика ей не жалко, а он уже дважды ее с того света достал. Причем рискуя собственной жизнью и квартирой родителей.

– А я не просила тебя лезть за меня в огонь и воду! – вызверилась девушка. – Ты меня ещё Таиландом попрекни, где я из-за тебя голову разбила!

Женька встала из-за стола и воткнула руки в тесные карманы джинс.

– Из-за меня? Да я тебя голую из бара вытаскивала, где ты по рукам пошла! Пока в буквальном смысле, но до переносного там было недалеко.

– Что? Меня голую? Это я-то по рукам? Ну, знаешь! Ты за меня так вступаешься, потому что чувство вины непреходящее, грехи замаливаешь. Если бы ты не швырнула меня на тот камень, ничего бы этого не было.

– Девоньки…

– Не было бы! Если бы ты не пила до потери вестибулярного аппарата! Не было бы, если бы ты рот не разевала, когда не следует! Ах, да, он у тебя автоматически открывается, когда ты пьяная и мужика увидишь.

– Чего? Смородина, это уже перебор. Пошла ты на хрен со своей помощью. И наркошу своего с собой забирай. Вон он, слюной в суп капает. А мы с Эдиком уходим во второй дом, и сами будем решать, куда нам лезть и что делать.

– Отличная новость! – огрызалась Женька. – Экология здесь идеальная, воздух свежий, но с тобой рядом запашок не очень. Душнилово смердящее.

Маргоша в бешенстве выпучила глаза.

– Ну, ты и дрянь! – визжала она. – Сучка рептилоидная!

– Я нет, а ты пойди в зеркало посмотрись, когда кровушки захочется. Мутантка вампироидная!

Маргоша взвыла от ярости.

– Так, все, с меня хватит! Мы с Эдиком уходим! И маму с Орханом забираем. И Витаминка моя подруга с детства, а не твоя. А ты оставайся здесь со своими, прости господи, бабкой и мамкой. И толстуху, засидевшуюся, себе забирай, а то она возле Эдика весь вечер своим необъятным задом крутит.

Лидочка Александровна округлила глаза и покраснела от кончика носа до ногтей.

– Самохвал, берега не путаем. Лидуху не тронь. Она здесь из-за тебя, в больницу апельсины принесла и влипла, как и все мы по самые гланды. Валите в свой дом и делайте, что хотите.