– Просто я не подумал, что ты… будешь считать себя человеком.

– А кем же еще? Я и есть человек.

– Нет, – последовал жесткий ответ. – И лучше тебе как можно скорее перестать так думать.

Я удивленно (и несколько возмущенно: мое дело, что мне думать и считать) посмотрела на Макса – не то чтобы я хорошо знала его, но подобная категоричность мне показалась не в его духе.

– Это почему же, интересно? И что ты вообще имеешь против людей, раз уж на то пошло?

Я зареклась задавать этот вопрос еще в первый день, когда встретила Макса, но… благие намерения никогда не выдерживают проверки реальностью. Он пожал плечами.

– Скорее, вопрос в том, что они имеют против нас. Ты скоро сама поймешь.

Я была уверена, что не пойму.

– На самом деле те, кто не знает про нас, еще ничего, но вот знающие… Как ты думаешь, кто такие Охотники? – неожиданно спросил он.

Монстры, которых боятся сами монстры? Боюсь представить.

– Они люди.

А вот это звучало как-то даже… разочаровывающе. Люди? Что они могли противопоставить магам, колдунам и прочим кошмарам из детских сказок?

– Люди, которые знают о нашем существовании. Знают о нашей силе, о наших возможностях. И как, по-твоему, они после этого к нам относятся?

– Судя по твоему тону, они вас ненавидят, – предположила я.

– Нет, что ты, – в его голосе появились саркастические нотки. – Ненавидят – это еще мягко сказано.

– Ты преувеличиваешь. Не могут же они все…

– Могут, еще как.

Он говорил слишком уверенно для человека (специально для Макса: для не-человека), знающего об этом только понаслышке.

– Что, личный опыт? Враги сожгли родную хату, убили всю твою семью?

Судя по выражению его лица, шутка оказалась не совсем удачной. И не совсем шуткой. Я испуганно прижала ладонь к губам.

– Прости…

– Все в порядке, – отмахнулся он от моих извинений. – Это было давно и вовсе не так трагично, как ты думаешь.

– Что произошло?

– Мой отец работал на них, – заметив мое удивление, он прервался. – Часть Договора. По нему тринадцать наших самых старых и сильных родов должны отдавать своих первенцев на службу к Охотникам – иначе откуда бы те узнали, как нас убивать?

Я сложила два и два. Макс упоминал только об одном брате, младшем.

– И ты…

– И я, – согласился он. – После учебы.

Спустя некоторое время он продолжил:

– Нам сказали, что произошел несчастный случай. Никого, кроме напарника отца, рядом не было, но… в теле, котором нам отдали, было четыре пулевых отверстия.

Мне нечего было на это сказать. «Не так трагично», как же!

– Но почему они вас ненавидят?

Он снова пожал плечами.

– Страх. Зависть. Обычным людям сложно относиться к нам иначе.

– Я человек, но я тебя не боюсь и тебе не завидую, – напомнила я.

– Ты не человек. Ты попала в ГООУ, что лучшее тому доказательство. – С этим аргументом можно было поспорить: я лично подозревала какую-то жестокую ошибку, но мне не с кем было поделиться своими предположениями. – И, поверь, для твоего же блага: переставай так считать. Иначе тебя ждет большое разочарование.

Опять двадцать пять. Мне уже не хотелось продолжать этот разговор – слишком тяжелым и муторным он оказался. Да и спор, в котором не переубедить ни одну из сторон, лишен смысла. И кто решил, что я сегодня жажду получить очередной совет на тему, как мне лучше жить?

– Ладно, – я вздохнула. – Послушай, спасибо за желание помочь, но ты ошибаешься. Я человек. У меня нет никакой магии, я обычный человек, который живет и собирается жить обычной жизнью.

Вопрос, правда, был в том, насколько после ГООУ я смогу вернуться к обычной жизни. Но пока я предпочитала об этом не задумываться – если в ближайшее время ничего не изменится, волноваться о будущем мне все равно не придется. Отчислят…