Не выдержав, я дернула его за рукав футболки:

– Так зачем ты здесь? И не ври про «интересно», все равно не поверю. Ты же мужчина!

Чем ему мог быть интересен предмет, почти полностью состоявший из историй про женщин и ущемление их в правах?

– Как и половина группы, – заметил айтишник.

Я подняла голову и посмотрела на класс. Да… В такие моменты ярче всего чувствовалась разница между мной и большинством студентов ГООУ, выросших в других полушариях (или в иных мирах, если верить Софии).

– Ладно, раз не поверишь… Такие предметы хорошо выглядят в CV[5].

Этот мотив выглядел правдоподобнее.

– И все? – недоверчиво уточнила я.

– А что тут еще может быть?

Я не знала. Может, я перебарщивала с эмоциональной реакцией… Возможно, и не было ничего удивительного в том, что в университете, где училось несколько десятков тысяч человек и каждый сам составлял себе расписание, два студента внезапно оказались на одном и том же курсе.

– Эй, галерка! – окликнула нас преподавательница. – Диз!

– Да, мэм? – айтишник при этом был сама невинность.

– Харэ болтать, успеете потом познакомиться, – грозно велела она. – Вам еще вместе проект делать.

Ой… Скажите, что это необязательно и можно поменять партнера.

– Так вот, как я упоминала, и это всё несмотря на то, что, по данным Американской ассоциации кинокомпаний, большую часть аудитории кинотеатров составляют женщины. А теперь перейдем к теме сегодняшнего занятия, – Карин достала из сумки два диска. – «Мстители» или «Стражи Галактики»?

А вот к такому методу преподавания я, пожалуй, могла бы привыкнуть. Правда, насладиться фильмом не дали: процесс демократического голосования нарушила пожарная сигнализация. Наш коллективный вздох при этом удивительно хорошо рифмовался со словом «опять».

– Ладно, так и быть, свободны, – махнула на нас рукой преподавательница. – И что мне с вами делать, тунеядцами… Домашнее задание: найти один фильм, рассчитанный на гендерно нейтральную аудиторию, где количество персонажей женского пола и мужского будет хотя бы примерно равно, и десять фильмов, где мужских персонажей будет больше. Поверьте, второе гораздо проще.

Студенты с отсутствующим видом покивали и потянулись к выходу. Причина, по которой включилась сирена, обнаружилась на первом этаже: из распахнутых дверей коридора бурным потоком лилась вода. Преодолев затопленный холл, я направилась к себе… только для того, чтобы обнаружить с независимым видом идущего рядом айтишника. Пройдя полпути к общежитию, я не удержалась и спросила:

– Ты, что, специально за мной идешь?

– Знаешь, крошка, – ну вот, а я уже забеспокоилась, куда делось раздражающее обращение, – твоя паранойя умиляет. Это врожденное, или у тебя есть какие-то причины?

Не дождавшись от меня ответа (а как бы он прозвучал? «Да, у меня есть причины тебя подозревать: ты мне не нравишься»), он продолжил:

– К твоему сведению, я иду к себе. Я же говорил, мы соседи.

Говорить-то говорил, только я не особо поверила. Но доказательств у меня не было, потому я промолчала. И молчала до самого общежития, что моего попутчика, кажется, совсем не смущало. Вместе со мной он вошел в лифт и нажал шестую кнопку.

– Соседи, – напомнил он мне, когда я вновь окинула его подозрительным взглядом.

Ну да, конечно.

– О, – на выходе из лифта мы столкнулись с Леонор, – ты все-таки ее нашел!

Она приветливо улыбнулась, не обращая внимания на выражение наших лиц. Диз, услышав ее слова, недовольно скривился, и, хотя он мгновенно принял уже знакомый мне невинный вид, я отметила его первоначальную реакцию. Я же… я была несколько удивлена. «Нашел»? Что она хотела этим сказать?