Удивляться тут нечему, а вот осторожнее быть придётся. Расслабилась я совершенно напрасно.

Хорошо хоть Атиус отстраняется, решив, что на первый раз воздействия достаточно. А потом и вовсе отходит к группе цессян, что-то активно обсуждающих у дуговой светящейся конструкции. Негромкий разговор мне почти не слышен, да и тишина в помещении весьма условная — его заполняет мерный гул на низких частотах. Так что мне ничего не остаётся, кроме как вернуться к изучению обстановки.

Сквозь прозрачный пол вижу, как в спиральной тумбе под моими ногами пропадает изумлённо озирающаяся Лурита. В соседнюю забирается мрачный дядя на пару со своим секретарём, а за ними следом ещё двое ипериан из прислуги. Успели, видимо, справиться за отведённое время. И даже несколько контейнеров замечаю, правда, они с помощью другого механизма исчезают в недрах транспортника.

А затем пространство внизу темнеет, да и внутри рубки свет приглушают. Готовясь к старту, беловолосые цессяне не торопятся, действуют слаженно и чётко. Быстрые точные приказы. Краткие внятные подтверждения. Уверенные лаконичные доклады. И иерархия управления налицо. Капитана — высокого худощавого мужчину со впалыми щеками, острым носом и пронзительным взглядом — ни с кем не перепутаешь! Да и головной убор только у него и принца отсутствует, все остальные либо в шлемах, либо с обручами, в некоторой степени похожими на мой визор.

Наконец и этот этап пройден. Лёгкая дрожь, сначала едва ощутимая и почти незаметная на фоне гула, становится явной, усиливается и превращается в равномерную вибрацию. Все, кто до этого времени стоял на ногах, теперь предпочитают занять такие же кресла, как то, в котором сижу я. Атиус опускается в соседнее.

— Ты ведь ещё не поднималась в космос? — интересуется, устраиваясь удобнее. — Это не страшно, — зачем-то успокаивает, когда я отрицательно качаю головой.

А я и не боюсь. И вовсе не поэтому никогда не улетала с Рооотона. Просто папа убедил маму, что у неё не проявились способности ипериан именно потому, что она слишком много в молодости путешествовала. Вот кого-кого, а её было не удержать. Свою бабушку на Зогге она чуть ли не каждый год навещала, для этого даже специальную надводную станцию-город построили. И на Рооотон до свадьбы прилетала дважды, когда тот присоединился к империи. То есть вывод отец сделал простой: чтобы я могла видеть как все рооотонцы и у меня развились способности к ночному видению, покидать планету до совершеннолетия мне нельзя. По факту вышло, что он ошибся, но ведь, как говорится, не проверишь — не узнаешь. А мама папу любила и с ним единственным никогда не спорила.

Вот только рассказывать всё это Атиусу я не собираюсь. Не тот у нас уровень отношений, чтобы я могла альбиносу доверять. Поэтому просто мило ему улыбаюсь, надеясь, что он сочтёт это благодарностью за заботу и морально успокоится.

А когда корабль вздрагивает и ускорением нас вжимает в кресла, я во все глаза смотрю на развернувшуюся на экране объёмную картинку заполненного звёздами космического пространства. Совсем чёрная планета, сопровождаемая тремя столь же тёмными спутниками, сдвигается в сторону, а вдали появляется крошечный, но более яркий Поорс. Рооотон сейчас от него в самой дальней точке орбиты и движется очень медленно. А когда приблизится к светилу, разгонится и стремительно пронесётся мимо, чтобы не сгореть и как можно скорее оказаться в спасительной холодной тьме.

Вот и моя жизнь с появлением цессянина стремительно набирает скорость. Он не хуже звезды притягивает к себе! И ведь, если не успею проскочить мимо, захватит тяготением, заставит вокруг себя вращаться, так же, как и свою будущую жену, и уже не отпустит. А я хочу быть любимой и единственной, а не беспросветно влюблённой, на вторых ролях и зависимой от него! И всё-всё ради этого сделаю!