На мгновение дядя задумывается, затем его губы кривит усмешка, он отталкивается от столешницы и выпрямляется, складывая руки на груди. Смотрит на меня, улыбаясь все шире.

– Тебя так сильно заботит целостность Объединенных территорий? Их стабильность? Благополучие? Замечательно! Вот и делай то, что от тебя зависит, чтобы этому способствовать! Ведь это твое предназначение – быть гарантом лояльности императора по отношению ко всем планетам, которые уже входят в состав империи. И перестань забивать себе голову иными проблемами, кроме одной, которая должна тебя сейчас волновать, – как побыстрее привязать к себе того, кто в тебя изначально не влюблен. Я не прав?

Покорно опускаю взгляд, принимаясь рассматривать свои ногти. Прав, дядюшка, ты всегда прав. Вот только мне от этого не легче.

– Кстати, я как раз об этом и хотел поговорить. Совсем ты меня выбила из темы своими… вопросами.

Пауза перед последним словом образовалась вовсе не потому, что дядя долго его подбирал. Он просто отвлекся, загружая в вильюрер информацию.

– Разумеется, советовать что-то конкретное я тебе не могу. И вообще не желаю вникать в ваши женские хитрости по привлечению к себе внимания мужчин. Надеюсь, сестра все же хоть чему-то полезному в этом смысле тебя научила. Но помочь учесть возможные нюансы отношений, связанные с институтом семьи и брака у цессян, все же считаю необходимым. Итак…

Новая пауза, и передо мной на столе появляется небольшое объемное изображение. На фоне воздушно-легкого интерьера пастельной зеленой гаммы в кресле сидит худощавый представительный мужчина. Не молодой, но и до пожилого возраста ему явно далеко. Белые волосы гладко зачесаны, сиреневые глаза смотрят уверенно и с превосходством. Впрочем, оно и неудивительно, даже по белоснежному костюму, который отличается особой изысканностью и покроя и отделки, ясно – это отнюдь не рядовой цессянин.

Рядом с ним, по правую руку, опираясь на спинку кресла локотком, расположилась цессянка. Очень красивая. Зрелой, четкой красотой. Изящные формы, облегающее бледно-сиреневое платье, замысловатая прическа, милая улыбка на тонких губах.

Справа от мужчины, вполоборота, потому как оглядывается на что-то невидимое зрителю, стоит еще одна альбиноска. Ростом чуть ниже первой дамы, примерно одного с ней возраста, миниатюрная, но посадка головы не менее гордая, взгляд прямой, открытый. Губки полненькие, я бы даже сказала капризные. Платье дорогое, нежно-желтое. Украшения отнюдь не дешевые.

– Это королевская семья Цесса, – слышу короткое пояснение и вопрос: – Как полагаешь, кто эти женщины?

– Жена и… – Задумываюсь. С первой дамой проблем нет, не сложно догадаться, но другая? На сестру не похожа – тип лица иной, на дочку – не подходит по возрасту. Но ведь дядя сказал «семья». Может…

– Племянница?

За спиной слышится краткий смешок, потому что в ожидании ответа родственник на месте не усидел. Его руки опускаются ладонями на столешницу, чтобы обрести опору, а мои волосы на виске шевелятся от негромкого выдоха:

– Любовница.

– Как это? – Я теряюсь, не понимая, почему термин, обычно используемый в отношении девушки, с которой у мужчины временная физическая близость, дядя применил в совершенно ином контексте. – Разве можно любить сразу двух? Зачем?

Руки исчезают, и воцаряется тишина. В недоумении оборачиваюсь и успеваю заметить искаженное болью лицо. Впрочем, уже через секунду выражение становится презрительным, а на меня обрушивается очередная нотация, словно в наказание за то, что я увидела.

– Зачем?! Она еще спрашивает! Бестолочь! Ты бы хоть подумала сначала! Раз есть факт, значит, имеется причина. И с такой способностью к логике женщины рвутся к власти! Невероятно…