Вертрана не бывала здесь с тех пор, как прошла вступительное испытание. Ничего не изменилось: на полках все так же стояли причудливые игрушки, а на столе черный магический шар.

«Аквамарин…» – всплыло в памяти непонятное слово и довольное лицо Сухаря. Вертрана до сих пор не понимала, что это означает.

Воспитанницы сбились в стайку, не решаясь поднять глаза.

– Я даже не спрашиваю, знал ли кто-то о побеге! – угрожающе выплюнула директриса. – Это неважно, потому что будут наказаны все! Но я позвала вас не для этого. Посмотрите, что случится с каждой, кто решится на такой глупый и безответственный поступок. Эта неразумная девчонка, эта Нелл, ранила меня в самое сердце! Разве я плохо о вас забочусь?

– Нет, госпожа Амафрея, – раздался нестройный хор голосов. – Вы нам как родная мать…

Сухарь смахнула с щеки воображаемую слезу:

– И как мать я должна направлять заблудших детей!

Директриса положила ладонь на черный шар, и тот засветился мягким белым светом. В воздухе над ним возникла картинка. «Розочки» ахнули: перед ними появилась Нелл. Совсем как настоящая, только фигурка ее была крохотной и полупрозрачной. Госпожа Амафрея приблизила изображение.

Нелл, оглядываясь, торопливо шла по улице. Прятала руки в рукава тонкой накидки и ежилась от холода. На ее щеках виднелись следы слез.

У Вертраны перехватило дыхание, так стало жаль бедняжку.

– Думаю, самые сообразительные из вас давно догадались, – продолжала госпожа Амафрея ледяным голосом. – Деньги получали ваши родные, но на самом деле договор подписывали вы. И только мне решать, куда и когда вы уйдете!

Верта вздрогнула, вспоминая. Капелька крови на кончике пальца, ее ладонь, прижатая к холодной поверхности камня… Так вот оно что! Поэтому побег еще никому не удался!

– Возвращайся! – приказала госпожа Амафрея.

В ее голосе зазвенел металл. Нелл, конечно, не могла слышать голос, тем не менее она остановилась как вкопанная и прижала руку к груди. Она будто боролась сама с собой. Вот сделала еще один маленький шаг вперед, еще полшажка.

«Иди, иди, миленькая!» – мысленно подбадривала ее Вертрана.

Но Нелл вдруг вскрикнула, словно ей сделалось больно, развернулась и со всех ног побежала в сторону Института.

В кабинете повисла гробовая тишина. Взгляд директрисы давил, заставляя головы воспитанниц опускаться все ниже.

– Идите, – наконец произнесла она. – Три дня без ужина.

В полном молчании «розочки» поднялись к себе в спальню. Дейзи пыталась было пошутить, что это они еще легко отделались, но на нее зашикали. Каждая думала о несчастной Нелл и о том, что с ней будет дальше.

Прильнув к окну, девушки всматривались в густеющие сумерки, силясь разглядеть бредущую в сторону ворот хрупкую фигурку. Так и не увидели, как она возвращается, но потом разговорили Тину, прислужницу, посулив ей принести пирожное после следующего чаепития.

Болтушка Тина и рада была посплетничать. «Да, Нелл вернулась. Сама пришла. Иногда приходится выходить навстречу и тащить волоком, но не в этот раз. Бледнющая и трясется! Госпожа Амафрея ждала ее в кабинете. Потом… Вы ведь и сами знаете, милые. Теперь она в лазарете, а что дальше будет – не знаю…»

Зато Вертрана знала. Нелл отдадут первому лорду, готовому заплатить за бракованный товар. Смутьянки и беглянки считались бракованными. Вряд ли «розочки» когда-нибудь снова увидят робкую Нелли.

Мей рыдала, укрывшись одеялом. Эйлин вытянулась на спине, глядя в потолок. Никто не разговаривал в этот вечер.

– Раз, два, три… Раз, два, три… Девочки, слушаем музыку! Держим такт!

Щуплая преподавательница танцев и сама напоминала девочку, хотя была уже немолода. Она легко скользила по паркету между танцующими парами, успевая то поправить локоть, то хлопнуть по спине, чтобы девушки выпрямились.