– Вы можете облегчить его состояние? – спросила Ясмина и мигом помогла Тимосу разместиться на сиденье.

– Могу, дорогая, но услуги мои небесплатны.

– К сожалению… нам нечем платить.

– Студенты из академии и, как всегда, слишком бедны.

– Простите.

– Вы вместе с другом бывали в квартале ранее, дорогая. Подумай, может быть, среди его жителей у вас найдутся знакомые, которые могут помочь.

– Есть один человек.

– Его имя?

– Не помню. Знаю только то, что он аптекарь и живёт где-то в квартале. Наш мастер хорошо общался с ним, но, к сожалению, Тим… не может ждать.

– Ах, вижу, как ты беспокоишься за своего друга, дитя. Я подниму его на ноги, но, знай, девочка, здесь ничто не делается просто так. После вы будете у меня в долгу. Небесный транспорт и лошади останутся в залоге на случай, если вы с другом решите сбежать. И не сомневайтесь, я найду в вашей карете что-нибудь ценное. Ты согласна?

– Да, – тихонько прошептала Ясмина, взглянув на Тимоса.

– Тогда прошу тебя, сын, выведи нашу гостью на улицу, а я немного поработаю с бедным студентом.

Едва молодой парень и студентка вышли, как вход в карету затянулся листьями дикого винограда. Какое-то время на улице царила тишина, но вскоре Ясми решилась на вопрос:

– С ним точно всё будет в порядке?

– Не волнуйся. Мама и не таких поднимала на ноги. Бывали случаи похуже.

– Намного хуже?!

– Я бы даже сказал гораздо хуже. Помню, как-то залетел сюда один человек, казалось, будто прямиком из гущи сражения. Ох и досталось же его карете, да и сам он, впрочем, держался за поводья лишь одной рукой.

– Мне и с двумя-то руками было очень трудно. Он был ранен?

– Вторая рука его была напрочь отсечена и лежала рядом, на козлах. Зрелище, скажу я ужасное. Судя по всему, её отделили от тела во время битвы, причём самым грубым способом. Так вот, мало того, что мама спасла этого человека, она ещё и умудрилась вернуть отсечённую руку на место. Да. Вот так всё и было.

– Впечатляет. Кто же она такая, твоя мама?

– Местные называют её госпожой Иветтой. Она работала здесь ещё до упадка. Когда-то это был квартал желанных надежд, а не разбитых.

– Вы инспираторы?

– А что, непохожи?

– Извини. Просто я слышала, что дети нарушителей очень редко становятся инспираторами. Меня, кстати, зовут Ясмина. А тебя?

– Марк, – ответил парень и, грустно выдохнув, тут же добавил. – Да. Мы инспираторы, и госпожа Иветта мне неродная мать.

Ясмине стало неловко. Конечно, ей хотелось узнать о прошлом этого паренька, однако она очень боялась разозлить его неуместными вопросами, ибо мало ли к каким эмоциям они могли привести. Да и рисковать восстановлением Тимоса девушка совершенно не желала, потому решила поинтересоваться в другом направлении:

– Госпожа Иветта говорила, что это место являлось вокзалом?

– Являлось. Наверно, когда-то здесь было очень красиво, а эти разбитые кареты пользовались спросом. Мама рассказывала мне, что хранители и инспираторы часто прибегали к местным транспортным услугам. Всё это было ещё до смерти основателя квартала Илариона. Теперь же раз в год или даже в два сюда залетают раненые и побитые. Мы с мамой помогаем им, а взамен просим скромную плату.

– Вы живёте здесь одни?

– Другие боятся сюда ходить.

– Почему же?

– Дело в том, что вокзал – это окраина. Самая тонкая грань. Так было задумано Иларионом.

– Интересно зачем?

– Не знаю, но могу предположить, что для скорости перемещения. Квартал всё время движется, он не стоит на месте. Обычно это происходит незаметно для глаза, но именно здесь связь с большим миром особенно близка, и поэтому, находясь тут, можно порой наблюдать миражи разнообразных городов и мест, в которых квартал расположится на последующую секунду. Для понимания трудно, но выглядит красиво. А ещё во время этих миражей случаются землетрясения. Ощутить их можно только тут, на площади. Это из-за них плитка на полу потрескалась.