— Я не представилась, — спохватилась Ева, — меня зовут…

— Ева! — подхватил собеседник, сопроводив сказанное элегантным восторженным жестом. — Я знаю.

Голос Дария был приятным и бархатным, а жесты плавными, да и во всех его движениях сквозило нечто театральное, словно он играл драматическую роль. Призрак продолжил:

— Я слышал, как называли тебя твои друзья. Ева. Чудное имя.

— А мне никогда не нравилось…

— О, напрасно. Оно значит «приносящая жизнь». Ирония в том, что ты сейчас говоришь с мертвецом. А для меня это сродни тому, что я вдруг снова стал живым.

— Ты давно ни с кем не разговаривал?

— Со дня своей смерти.

Расспрашивать было неудобно, но Ева страсть как хотела узнать подробности. Стараясь скрыть нервозность, она принялась снимать невидимые пылинки с одежды, прокручивая в голове возможные варианты вопросов.

— Скажи, — начала Ева, — все ли после смерти остаются призраками? Что там, по ту сторону?

— Не знаю, — Дарий провел по волосам изящной ладонью с длинными пальцами, — я много думал об этом, но до сих пор не нашел ответа. Я слыхал от умирающих про свет, тоннель, какой-то путь впереди. Слышал истории, которые рассказывали те, кто вернулся с того света: умер и вдруг ожил. Читал, что эти люди видели карету и шли к ней. Но когда это случилось со мной, я не увидел ничего, — Дарий пожал плечами, — ничего подобного.

— Сколько тебе было лет?

— Двадцать семь.

— От чего же ты умер? — удивилась Ева. — Ты чем-то заболел?

Призрак покачал головой:

— Нет. Я просто ошибся, — голос Дария вдруг заметно похолодел, и Еве на секунду показалось, что и взгляд его стал недобрым.

Напряжение повисло в воздухе. Ева смущенно встала и подняла свечу с пола, установила ее в канделябр, где уже было две свечи, зажгла их все и поставила канделябр на столик. Стало светлее. Ева решилась нарушить тягостное молчание:

— Чем ты занимался… э-э… при жизни? — спросила она, вырвав Дария из задумчивости.

— Я был пианистом и композитором. И достаточно известным, — добавил он, выпрямив плечи. — Как же приятно поговорить с тем, кто тебя слышит! Знаешь, я расскажу тебе свою историю.

2. Глава 2. История Дария

Публика уже заполнила зрительный зал, когда красивый молодой человек в темно-синем фраке вышел из-за кулис. Легким кивком он поприветствовал зрителей и сел за рояль, опустив пальцы на клавиши. Они тихонько скрипнули, и со сцены зазвучала прекрасная музыка: она то лилась ручейком из-под пальцев музыканта, то разбивала сердца слушателей пронзительными аккордами, заставляя чувствительных гостей незаметно смахивать слезу.

Когда концерт окончился, Дарий поклонился, а зал взорвался аплодисментами. Музыкант явно полюбился в этом городе, как и во всех других, где о нем уже узнали. Дарий же не пренебрегал общением с публикой, поэтому спустился в зал, чтобы побеседовать с гостями. Дамы, молодые и пожилые, проявляли к пианисту особенный интерес.

— Господин Ле Гур, как давно и почему вы решили стать пианистом? Когда вы начали писать музыку? Откуда вы? Сколько вам лет? — спрашивали музыканта местные писаки, надеясь достать эксклюзивные новости для свежей газеты.

— Мне двадцать пять лет, музыкой я занимался с детства, — отвечал пианист. — Мне просто повезло. Я рос в маленьком городке на Ласноре, а отец пытался обучить меня ремеслам. Отправлял к разным учителям, но все они говорили, что я бездарность, — грустно улыбнулся маэстро.

По толпе пробежал взволнованный шепоток, и снова раздался вопрос:

— Как же вам удалось доказать, что вы не бездарность?

— Доказывать мне не пришлось. Мой учитель — пианист-виртуоз Антистес. Он приезжал в наш городок с концертом, когда мне было шесть, и отец чудом вырвал у него аудиенцию. Я до сих пор помню восторг, который испытал, когда увидел рояль настолько близко! Я был поражен и восхищен, когда учитель нажал на клавиши и нутро этой черной махины вдруг отозвалось музыкой. Я так обрадовался, что стал подпевать, когда музыкант вдруг остановился и попросил меня пропеть мелодию, которую он сыграл. В тот день он взял меня в ученики. Именно он раскрыл мой талант.