Маша кивнула. В дверь позвонили. Взглянув в глазок, я не сразу узнал Старого. Впустив его, удивился столь быстрой перемене в облике. Прежняя одежда сменилась лёгкими бежевыми брюками и кофейного цвета рубашкой с коротким рукавом, обтянувшей тренированное мощное тело. На ногах белые мокасины.

– На отдых собрался? – удивился я.

– Планы немного поменялись, – ответил он и протянул нам два пакета. – Кофе есть у тебя?

– Маша, приготовь, пожалуйста, – попросил я. – Мне чёрный, крепкий, без сахара.

– Мне аналогичный, – подметил Старый и уставился на гору вещей, которую я успел натаскать в прихожую. – Не лишнего, Ник? Туда всё не утащишь. А если утащишь, то большая часть барахла быстро станет ненужной.

Маша ушла готовить кофе. Я не стал отвечать на вопрос. Своя ноша не тянет. В Кемерово разберусь, что брать с собой, а что оставить.

– В пакетах одежда, – сообщил Старый. – Тебе и Маше. Иди переодевайся.

– Успею, – ответил я. – С барахлишком надо закончить. Немного осталось.

Собрав остатки пожитков за десять минут, я решил переодеться. Старый принёс мне лёгкие джинсовые шорты голубого цвета и ярко‑белую футболку. Обувью стали удобные и явно дорогие кроссовки. На голову панама и очки‑капли на глаза. Получился этакий пляжный чувачок. Хорошо, что сейчас середина лета и погода балует жарой. Следом за мной переоделась Маша. Лёгкое платьишко и светленькие босоножки сильно преобразили её. Не побоюсь этого слова – она стала чертовски привлекательна! Прогнав пошлые мысли, я сел пить кофе.

– Сейчас будет небольшая вводная, – заговорил Старый. – Можешь звать меня Михалычем или Старым. Привык что к первому, что ко второму. Как ты понял, мы из силовой структуры. Уточняю, не из государственной. Частной нас тоже называть с натяжкой получается. Дело, которое мы делаем, требует сотрудничества с госслужащими. С такими структурами, как ФСБ и МВД, приходится сотрудничать слишком плотно.

– К чему всё это? – поинтересовался я, пытаясь не думать о плохом. В который раз появилось ощущение, что попал в очередной лохотрон.

– К тому, что в течение нескольких дней в Новосибирске будет убито много нехороших людей, – ответила Маша. – Ты будешь проходить как виновник всего этого и дашь чистосердечное признание. Вот к чему всё это, Ник.

У меня затряслись руки. С трудом поставив кружку на стол, я начал с ужасом смотреть то на Машу, то на Старого.

– Маша, ну нельзя же так человека пугать, – улыбнулся Старый. – Никита, всё не так плохо. Успокойся. К тому моменту, когда твоё чистосердечное признание попадёт в руки правоохранительных органов, тебя самого не будет не то что в стране, не будет на этой планете.

Я облегчённо выдохнул:

– Спасибо, Михалыч, успокоил.

Снова раздался дверной звонок. Встречать гостя вызвалась Маша. Увидев полицейского, я малость струхнул. Старый быстро успокоил, что майор уголовного розыска Синельников в курсе происходящего и прибыл записывать на видео моё чистосердечное признание. Провозившись почти час, мы всё‑таки достигли желаемого. Мои задачи были простыми: читать заранее распечатанный на бумаге текст, при этом стараясь быть крайне правдоподобным. Вроде неплохо вышло. Только обидно, что на мои плечи повесили аж тридцать семь трупов. Сделали из меня Рэмбо, не иначе.

Покончив со всеми делами, загрузив вещи в машину и попрощавшись с майором Синельниковым, мы отправились в Кемерово. Маша сказала, что самое интересное начнётся там…

Добрались без происшествий и заселились в гостиницу «Кристалл». Мне пришлось делить номер со Старым. Если они боятся, что решу свалить, то могут быть уверены: я точно не собираюсь этого делать. Лучше бы с Машей поселился. Всяко приятнее. Может, и перепало бы чего.