Отстранившись от матери, он еле выговорил дрожащим голосом.

– Мам, мне кажется, это оно! – Это тот сон, после которого появляется дар!

После этих слов дрожь в теле вернулась, даже у его матери задрожали руки.

– Наверняка это просто сон! – Она сама не верила своим словам, но надеялась, что это просто кошмар,

– Да, да, это просто сон, – закивал Тэомир, соглашаясь с матерью, и вытер пот со лба ладонью, но в глубине души он надеялся, чтобы это не было простым кошмаром.

– А что тебе приснилось? – поинтересовалось Асаама.

Запинаясь, он вслух озвучил свой сон:

– Я летал над деревней, смотрел на всех с высоты, летел прям как птица, но потом начал резко падать вниз и перед тем, как врезаться в землю, я проснулся.

Асаама застыла на несколько минут, закрыла рукой рот и пыталась не расплакаться, жадно глотая воздух.

Она сделала глубокий вдох.

– Дорогой, попытайся отдохнуть. Завтра поговорим, хорошо?

Она поцеловала своего сына в лоб, уложив его обратно на кровать, и накрыла его одеялом. А сама встала с кровати, взяла свечу и направилась к двери. Дойдя до середины комнаты, она услышала голос Тэомира:

– Можешь оставить свечу?

Асаама поставила свечу обратно на стол и вышла из комнаты. Сев на стул возле камина в комнате, освещенной только лунным светом, она закрыла руками лицо: «Этого не может быть. Только не с ним, не с ним».

Тэомир пытался опять заснуть: не зная как перестать думать о сне, ворочался, пока веки не стали тяжелыми и его поглотила тьма.

На утро Асаама долго стояла возле двери: не могла найти смелости, чтобы зайти в комнату Тэомира, но в конце концов зашла и оцепенела от ужаса. Тэомир парил между кроватью и потолком. От увиденного она вскрикнула, разбудив сына спавшего в невесомости. И только Тэомиру стоило приоткрыть глаза, он рухнул на кровать. Асаама, неуверенно прибежав к сыну, взяла его за плечи, и, осмотрев, сказала:

– Тэо, ты в порядке? Не ушибся?

– Нет, а что это щас было? – растерянно спросил он. Ответ на несколько секунд задержался в устах у Асаамы, и, заикаясь, она ответила:

– Мне кажется, ты летал…

– Летал? – крикнул Тэомир. И выпучил глаза так сильно, что казалось, они выпадут из орбит.

– Все, надо просить помощи, – сказала Асаама, доставая листок бумаги и перо с чернильницей со стола Тэомира. – Напишу письмо старейшинам.

Надо научиться контролировать дар, пока не поздно, и по закону мы должны уведомить старейшин, у нас нет выбора.

Тэомир молча смотрел на свою мать, царапающую пером лист бумаги.

Уже два дня прошло после отправки письма старейшинам и столько же времени, как Тэомир последний раз был на улице. Асаама даже была рада, что дар никак не проявил себя за эти два дня, но она все равно не выпускала сына наружу. Она всегда надеялась, что ее семью это обойдет стороной, и когда вспоминала, что стало с отцом Тэомира из-за дара и какое горе он может принести, ей становилось плохо.

Эти два дня долго тянулись. Вечером на второй день, когда они ужинали под звуки, издаваемыми только столовыми приборами, и треск огня в камине, Асааме было тревожно из-за письма – дошло ли оно до старейшин или нет.

Их трапезу потревожил стук в дверь.

– Тэо, иди к себе, – приказала Асаама, поправляя свое платье и поспешно вставая из-за стола. Тэомир, не задумываясь и ничего не говоря, взял собой тарелку, одну зажженную свечу из трех стоявших на столе, освещавших ужин, он пошел к себе.

Асаама несколько секунд колебалась, перед тем как подойти к двери. Она знала, стоит ей открыть дверь, вся их жизнь полностью изменится, и ей придется отпустить Тэомира.