– …О Аллах, какое громадное бесчестье! Как я отвечу перед Кербелаи?..
Вот уже три месяца, как она сообщила мужу новость о рождении сына, а он так еще и не видел ребенка. Он работает на стройке в столице. На строительных лесах ему сказали, что у него сын – они как раз подводили под крышу высокое здание… А через несколько дней после Ашуры[15] вернулся знакомый из столицы, привез немного денег и письмецо: “Передавайте всем привет, сына назовите Хусейном”.
…О Нил-река, помедли еще! Не двигайся еще хоть мгновение!
Полная материнская грудь, раскачиваясь и капая молоком, выскользнула изо рта мальчика, и ротик его остался пустым. Эта женщина – моя бабушка, милая бабушка Шахрбану, а мальчик – мой отец Хусейн… Действие же происходит в один из холодных дней того года, когда, по приказу шаха Резы-хана, с женщин срывали хиджабы и чадры…
Глава третья
Это утро словно уже бывало не раз и опять повторяется… Видишь пирамиды? Тысячи лет они упрямо стоят здесь, держа на плечах груз времени. Грандиозные сооружения, лишенные жизни, – они для того и построены, чтобы охранять смерть. Фараоны поместили в них свои мумифицированные тела, и это была насмешка над смертью, а может быть, вечное передразнивание смерти. Потому-то с пирамидами не дружат ни птицы, ни цветы, ни деревья…
– … Здравствуй! Доброе утро!
Она нагибается и целует тебя в щеку. Потом поворачивается и садится с изяществом низложенной королевы. И говорит:
– Слава Богу, сегодня выглядишь гораздо лучше, чем вчера… Болей нет?
Ты подтверждаешь, что нет, и она смеется с неподдельной радостью. Ты ее такой веселой давно не видел. Держится она замечательно. Духи с запахом горной фиалки. Какой уместный выбор!
– За эти дни было очень много звонков, все спрашивают о твоем самочувствии.
– Например, кто?..
– Очень многие… Из иностранцев – Никсон, Киссинджер, твой друг Рокфеллер, король Хасан, а также…
Она делает паузу и внимательно смотрит на тебя. Потом как будто бесенок мелькнул в ее глазах:
– И еще один человек, который тебя очень давно знает…
Ты изображаешь равнодушие:
– В моей жизни мне столько подарков преподносили… Удивить трудно…
Она разглаживает подол юбки и официальным тоном сообщает:
– Звонила принцесса Сорайя[16] и осведомлялась о вашем здоровье, а также настойчиво просила передать, что она очень беспокоится и ночью – каждую ночь – молится о выздоровлении Вашего Величества!
Супруга помедлила и спокойно спросила:
– Интересно, почему же именно ночью? – и рассмеялась ехидно.
Эта новость неожиданна для тебя. Супруга говорит так, будто она не только была рядом с тобой во всех твоих ночных размышлениях, но и знает все, что происходило у тебя внутри… От женщин всего можно ожидать. Они, как охотничьи собаки, улавливают какой-то запах внутри мужчины и умеют найти самые скрытые его переживания…
Ты выпил чаю, и этот чай – словно яд, плохо стало. Все покинули палату, чтобы дать тебе отдохнуть…
…И опять ты остался один, и с тобой лишь окно, и птицы за ним, и железная кровать, и эта больница, коридоры которой покрыты коврами, для тишины. Ты, и холодные пальцы врачей, которые, словно крабы, ползают по твоему животу туда и сюда. Есть ты, и есть множество швов на твоем животе, которые медленно зарубцовываются в больничной тишине. И ничто так не бодрит тебя, как то, что швы чешутся. Это значит, они заживают: доказательство наличия жизни, движения крови в твоем теле…
Ты чешешь живот, издалека наблюдая за своим венценосным отцом. Он стоит перед дворцом Саадабад, возле черного “роллс-ройса”, стоит как-то косо и неприкаянно, словно огородное пугало, у которого отобрали огород. Опирается на трость. Видишь его? Твой несчастный отец за несколько дней постарел словно бы на века. Осанки и выправки и следа не осталось. Даже рост будто уменьшился, а куда девался блеск его глаз? Он ругает всех и вся, и утверждает, что все его предали. Все до единого люди, и все самолеты, и ружья, и даже лопаты: