– А-а! – взвизгивает позади меня женский голос. Затем я слышу звук торопливо удаляющихся шагов.

Должно быть, кто-нибудь из служанок, недавно принятых в штат. Остальные давно уже предупреждены насчет меня. Не знаю, что конкретно им говорили, но они вряд ли были бы шокированы, обнаружив парня под метр девяносто, с гигантским носом и нулевой мышечной массой, стоящего посреди чопорной гостиной в костюме, практически сводящемся к футляру для члена.

– Прошу прощения! – кричу я ей вслед.

Я не ожидал, что на меня наткнется кто-нибудь из домашних. Наш дом редко пустует, и тем не менее в нем можно бродить часами и не увидеть ни одной живой души. Не поймите меня неправильно: как правило, я ношу одежду во время своих блужданий. Просто сегодня я задумал кое-что особенное, чтобы порадовать наших соседей.

Я выхожу наружу. Еще немного зябко, однако весна уже веснится вовсю. Через дорогу цветут розовые кусты, недавно посаженные нашими соседями. На прошлой неделе начали раскрываться бутоны – и именно поэтому я сейчас здесь, практически голый в этот прохладный денек. Эти розы имеют ярко-пурпурный оттенок, который моя мать считает вульгарным. Стоило лишь показаться первым цветочкам, как она тут же обратилась к ассоциации домовладельцев с петицией, чтобы кусты выкорчевали. А поскольку моя мать является председателем данной ассоциации – и не знающим пощады юристом в придачу, – ее петиции всегда проходят. Как вам это? Американская мечта во всей своей красе! Ирэн Даймонд, начавшая свою жизнь дочерью мелкого бандюгана, ныне повелевает стихиями!

Люди, живущие через дорогу, поселились в наших краях недавно. Прошлой осенью они переехали сюда из Сингапура, чтобы работать на одну из местных хай-тековых корпораций. В отличие от моей матери, они не проводили часы, сколачивая альянсы за легкими закусками, а следовательно, лишены того, что мои родители называют «весом». Однако ко мне они всегда относились по-дружески, ввиду чего я собираюсь предоставить им собственный повод для жалоб: нечто такое, что смутит мою дражайшую мамашу в достаточной степени, чтобы на следующем собрании домовладельцев она держала язык за зубами.

Я отправляюсь за дом, к бассейну, и притаскиваю оттуда шезлонг – его ножки прочерчивают глубокие грязные борозды на нашем девственном газоне. Я устанавливаю шезлонг перед фасадом дома в строго выверенной позиции: не слишком далеко от улицы и ровно напротив окон соседской гостиной. От усилий на мне выступает пот, и моя молочно-бледная кожа блестит на солнце, когда я укладываюсь животом на лежак. Я заправляю заднюю часть плавок в щель между ягодицами и стараюсь принять позу поизящнее – пусть никто не обвинит меня в вульгарности!

Мои глаза прикрыты, я чувствую, как по коже разливается солнечное тепло. А вот и первая машина! Она равняется с нашим почтовым ящиком, и я слышу визг тормозов.

– Эй ты, чокнутый! Какого черта ты там делаешь?

Я узнаю голос: он принадлежит одной девчонке из нашей школы.

– А ты как думаешь? – громко отзываюсь я. – Загораю!

– Надень на себя что-нибудь, извращенец! – вопит вторая девчонка.

– Никому не интересно смотреть на твои мохнатые ягодицы, Саймон! – это уже третья.

Слегка приоткрыв глаза, я вижу трех девиц из нашей школы, только что не вываливающихся из машины. Одна уже лихорадочно выстукивает на мобильнике сообщение. Скоро здесь будут все их подружки.

Мои ягодицы далеко не настолько волосаты, как это было представлено, и совершенно очевидно, что на самом деле они интересуют целую кучу народа, поскольку на протяжении следующих тридцати минут движение на нашей улице просто сумасшедшее.