Но видят боги, я старался. Я до поздна сидел за домом и тихо «кудахтал» слова (а по другому с этим языком и не скажешь!) себе под нос.

В очередной день, позанимавшись часок полтора бодибилдингом за домом, и тихо ведя беседу с самим собой, осваивая язык, я услышал как меня зовёт Фелани:

– Янко! Ханке мана, Янко!

Утирая честной пот и тяжело дыша после физических упражнений я улыбаясь вышел к ней.

«Наверное снова за травами идёт! Вон и мешок свёрнутый в руках и бурдюк с водой. Ходил уже с ней, и впринципе ничего особенного, работа не сложная, но нельзя упускать такую возможность освоить более тщательно сие занятие. Мало ли что!? Тут антибиотиков с пенициллином наверняка хрен найдёшь. А знать что из отваров принять и как их сделать, и главное какие где собрать – может и жизнь спасти от банального гриппа какой-нибудь местной разновидности. Да и что мне делать то тут?! Инструмента нету никакого, так хоть бы изгородь сваял.»

Моё предложение пойти вместе она приняла сразу же и с большой радостью. Позвав меня Фелани изначально просто хотела предупредить что уходит за травами в этот раз далеко. Но раз уж я сам напросился, она не отказалась от помощи.

«Ну да, тут любая мать будет рада. Для меня то она никогда полноценной матерью не станет, а вот я для неё родной сын, кровинушка мамина. Вот и радуется старуха… Хотя отмечу что она немного приободрилась по сравнению с первой нашей встречи.

В планах вообще то было наведаться к кузнецу, попробовать поговорить полноценно. Так сказать попрактиковаться. Ну да ничего. Сперва то, что надо для семьи сейчас, а остальное потерпит. Не горит.»

Оказывается невдалеке от села, если идти в противоположную сторону от реки, пропетляв между взгорками да рощицами, ты выходил в низину где на запад разросся редкий смешанный лес. Первые его жиденькие посадки я узрел когда прошли от околицы километра три – четыре и спустились в низину. Шли неспеша но надо отдать должное Фелани она шла уверенно и без перерывов несмотря на хромоту.

Ландшафт вокруг был прост и не казался чем-то неземным: трава, холмы, кустарник, небольшие рощицы, да одинокие, развесистые дубы в три обхвата. Никаких тебе цветков-хищников ядовитого цвета, ни гигантских деревьев высотой достающие до облаков и листьями с человека, ничего подобного. Обычная местность матушки Земли.

Чем дальше уходили от деревни тем чаще стал примечать мельком всякое зверьё: нечто вроде суслика, пару антилоп (или оленей!), зайца даже видел. А один раз, у огромного дуба на границе рощи, рыли землю целый выводок диких свиней. Суровый папа-хряк внимательно следил за нами пока молодняк и самки искали жёлуди. До нас было далеко и поэтому особого беспокойства семейство пятачковых не проявило. А уж дичи не стреляной сколько!… Меня это обилие непуганой живности удивило. Охотничий люд обитал в окрестностях, я видел их на пристани каждый раз когда приезжали торгаши. Но то ли они охотились в глубине лесов, то ли не сильно усердствовали в этом деле, держа баланс экосистемы. Зная народ в той жизни – тут бы уже давно повыбивали всё зверьё!

Лесок закончился как и пологается – неожиданно. Деревья мало по малу мельчали и в конце-концов резко расступились в стороны сходя на нет, и дальше дорожка спускалась на равнину, поросшую высокой травой и кустарником. Ширина полосы была примерно с километр, может чуть больше. А дальше снова начинались заросли леса.

«Прям Тайга какая-то! Конца края нет этим лесам!» – удивлялся я.

Всё это время я живенько общался с мамой-Фелани, выспрашивая и тыча пальцем: «А как называется это? А как вон то? А как «дуб» на местном? А как «кабан»? Надо отдать должное, старушка проявляла чуткость и терпение переводя и объясняя как произносить тот или иной звук и букву. Когда особо тупил то она легонько била посохом по голове и тяжело вздыхала.