2.

Неприемлемые разнузданные страсти у столов поутихли. Кушанья больше не сношались между собой, а с пиететом, минуя легкий лязг, отделялись столовыми предметами, и приглушенным чмоканьем смаковались, отдавая скопленный в себе привкус нашпигованных пряных приправ и сладко острого соуса, как и подобает. Главенствующий король с королевой были оцеплены прихлебательской стушеванной свитой, которые проглотив вмести с кушаньями срам своих выходок, на время, урезонив свои выбившиеся из узды чувства куража сладострастия, увлеклись примеряющей негласное шельмование светской беседой между собой в приглушенной воркотне, не замечая их, и властителем судеб выдалась возможность потолковать интимно. И сидевшей по одесную от короля проглотивший язык и разгильдяйский нрав Симал облаченный в свободный синеватого пошива упелянд нисколько не спугнул бы их наболевшую тему. Кресло виконта по ошуюю от Королевы, все ещё обездолено пустело, чем оба супруга были раззадорено, недовольны, отчего первоначальная наболевшая тема беседы встала ребром им в гортань само собой.

– Джоаль всегда был безрассуден, но я ведь заблаговременно предостерёг, что это будет чрезвычайно значимо, – цежено молвил Сибульт пригубил атласный кубок, обряженный в филигрань, и капли вина ещё не сошли с его вислых от влаги усов, когда королеву неожиданно осенило.

– Желаешь его проучить? – её широко разверзавшиеся синие глаза лукаво блеснули, наблюдая за его назревающей реакцией, и попутно пытливо присматривая за проделками сына. Кой все так же воркующее донимал прислугу, которая в своей поношенной сермяге сдерживая прорыв наиглупейшего смеха, держалась на ногах, только за счет его устойчивого плеча, пока растрепанные светлые локоны ворсом вырывались из её чепца, кой срывался с алеющей хмели на щеках.

– Есть заготовленный помысел? – с толикой увлеченности подхватил Сибульт, потянувшись за новым для себя блюдом, которое казалось, приковывало к себе внимания, одним видом, а запах…

– Один, – не отрывая испытывающего взгляда за присмиревшими гостями, процедила Флагения. Ей на мгновение проклюнулось, что отдаленно в теснине плоти, за ней наблюдает заморский смуглый гость, прибывший, в качестве посла, но тот затесавшись розой в лопухах моргнув изменил траекторию взгляда, и обратил внимание, на более молодую особу под своим плечом.

– Не любо мне, когда ты тянешь, – ипохондрически раздраженно изрек король, вцепившись вилкой в причудливую снедь, попутно стараясь отделить от неё хребтовый гребень, который казалось, прежде служил для защиты. Должно не сослужил.

– Не ешь это, – предварительно безальтернативно попросила жена, все так же снедающего без обособленности высматривая экстравагантного заморского посла.

– В честь чего? – его тучные и слегка подернутые хмелем зеленоватые глаза, были неслабо обескуражены, а борода шельфом провалилась вместе с набежавшей огорошенной гримасой.

– Я чаю, сие блюдо с востока. Припоминаешь, что сталось в былой раз, как ты позарился на эту из тех… – вне обиняка посмотрев на него, обвела она сверкающими лазурными зрачками в полном круге по границам ореолам белка век, поморщив изящный нос.

– Ты уродилась, почивать на софу, из-за скажем… спертости воздуха, – он примерено, сдавшись вернул блюда назад, и недовольно повел губой. Прилюдно давать слабину он не жаловал.

– Благодарствую супруг. А что касается Джоаля, у меня закрались такие воззрения. Он же всей малодушной душонкой сладострастной повесы, жалует как родного твоего злосчастного Дивелза, каковой все увещевает его сказками о закорках Мирадении, но сам наш бравый любитель ветхих сказаний, за пределы замка, в жизни не отлучался.