Выслушав его короткую тираду поставленным голосом, озадаченный корчмарь тучно почесал бороду.

– У нас тут так речи, не… – он, потупив глаза, запнулся своим скрипучим голосом, и сидевшая неподалёку скрытная эльфийка, с тонкими чертами лица и впалыми щеками и казалось оранжевым переливающемся сердоликом в глазницах, подхватив лаконично закончила за него.

– Слагают.

– Верно, – согласился тот, кивнув скорее себе. – Вы бы сударь, по делу бы, а то, одно слово туда, – он указал в одно оттопыренное ухо, – а другое оттуда, – на этот раз он показал ближе к пояснице, в вотчину мягких тканей крестца.

– Как изволите, – пожал кружевными плечами отгоняющий от себя велеречивость виконт, и опять вызвал он на его лице недопонимание. – Мне потребен проводник, до Лирры, и понадёжнее. Примитивно и без словоблудий и околичностей.

Корчмарь, опять сделался тучным, закатив синие глаза, и выпятил губу поверх клумбы бороды. Но не от понимания, а скорее мысленно перебирая разных персон, на эту роль.

– Увы. Единственный, кто гож вам, пред вашим заходом, был отправлен пнем под жопу, на выход, – он один жестом подбородка указал в сторону притворенной двери.

– Та пьянь? – в изумлении буркнув отозвался Калиб, стоявший под плечом Джоаля.

– Та самая, – поддержала его выпавшее из уст недоумение пылким словом Эльфийка, что снова следом томно приложилась к керамической плошке, подернув тонкую шею.

– Нешто нет недурнее? – скривил лицо Джоаль, представляя, с какими воплями, тот будет просыпаться от сухости во рту, посреди непролазного леса.

– Право, самый годящийся, – непроницаемо к сомнениям заверил кряжистый мужчина с некой теплившейся на лице уверенностью. – Его репутация на поверку, уходит далеко за эти земли, и нет такого корчмаря, который бы не знал Клайда Безродного, – его усы после этих слов заблестели и разверзлись в лучезарной улыбке посреди угнетающей полутени, выпуская, словно из-за штор, редкие зубы в непроизвольно сорвавшейся ухмылке.

– Отчего же он тогда такой заправский, распластался ликом в грязи? – нежданно встрял, резонно проронивший мысль писклявый Гайт.

Хозяин внезапно насупился, точно куснув себя за щеку.

– Одно дело прослыть славой. Другое, пропивать все непотребные деньги в барах, или с полуэльфийками в борделях. Человек то он дельный бьюсь об заклад, вот только пороки высоки, и одолевает, под сей раз, как завижу его без путного дела.

– Пойдемте сир. Быть может, сыщется в этом городе, тот, кто не обведет нас вокруг пальца, забрав деньги, пропустив все на ветер, – махнул на все рукой незаверевшийся вкрадчивыми обетами Калиб. Как внезапно, на него грозно посмотрела остролицая девушка эльф, за завесой белобрысой челки, касающейся тонкого носа в мелких царапинах, сверкнув на него сердоликами, выделив сведенные скулы и уста.

– Думай, о чем лопочешь ратник. Можешь осуждать его пороки, но не оговаривай честное имя.

После этих колючих на слух слов, она веско положила сверкающий кинжал с гравюрой лиан на доле на стойку, чем собрала очко в его пользу. Эльфы, ни в жизнь не заладили бы, защищать обыденную пьянь.

– Я протираю штаны здесь, живехонькой только оттого, что он вывел меня из Вамира, да позже ухищрениями провел меня из Кумбаза, меж стен неладных Майзы, где напомню вам королева с климаксом, не выносит нелюдей… – обырвисто вспылив, вновь оскалила она белоснежные острые зубы, опаляющие смотрев на них, своим янтарными лупоглазыми очами. Чистокровная эльфийка, ко всему прочему, начала обдавать их своим природным мускусом, что не скрыли тесно облепившие одежды. Любисток так и лип к ноздрям поруганных людей.