— Во веки веков. Формула, убирающая все прочие каноничные заклятия.

— Верно. Но враги Святого ордена не используют наши каноны для нападения. Поэтому мне хотелось посмотреть, как ты владеешь камнями. Как высасываешь с них магию, гораздо более древнюю, чем магия Господа нашего.

Мы одновременно дотронулись указательными пальцами до лба. Магические нити внутри департамента особенно ощутимы, как леска, о которую неосторожный может порезаться.

— Моя мать владела силой камней. Даже простых булыжников, я же могу работать лишь с полудрагоценными.

— Иногда женщинам даются такие умения, каким позавидовал бы даже самый учёный муж, — вздохнул мой собеседник, и гладкий лоб его прорезали горизонтальные морщины.

Верховный встал и медленно, не обращая внимания на пурпурную сутану, в которую облачился по какому-то особому случаю, потому как не требовалось быть в ней постоянно, подошёл к богато украшенному резьбой из красного дерева и хрустальными ручками шкафу.

Я наблюдал не скрываясь. Во-первых, это было невозможно, во-вторых, хотел показать, что не держу камня за пазухой и не строю из себя большего, чем являюсь.

Старик оказался выше, чем его принято изображать на портретах, висящих в монастырях, колледжах и везде, где Святой орден протянул свои щупальца.

— Вот книга, которую я желаю дать вам на изучение до завтра.

В мои руки упал весьма увесистый томик из красной кожи буйвола. Дорогой переплёт для обычного учебника.

— «История магии в Бальдорской империи». Я благодарен вашему святейшеству, но именно этот предмет я всегда сдавал с оценкой «превосходно».

— Ваши учителя были слишком снисходительны, — Верховный наклонился над моим креслом, и я увидел, что его глаза такие же серые, как и у меня, с одним исключением: по краю радужки шла чёрная окантовка. Этот человек пропитан магией настолько, что в места силы ему не было равных, но попади он в лес, допустим, где магия неканонична, окажется беззащитнее любого мирянина.

— Ваше недавнее дело, например. Вы убили подозреваемого, а могли пленить.

—Тогда её бы заперли в темнице, а не казнили. Ведьма два года убивала беременных. А её просто лишили свободы.

Я помнил это дело. Самое сложное в моей практике.

— Верно, и тогда бы она послужила науке и магии империи, а не отдала дар выжигания душ земле. Преисподней, из которой вышла. Разве зло не может переродиться, Криан? И что ты выиграл? Чем помог общему делу? Потешил самолюбие и гордыню, а в известной степени и то и другое грех.

Верховный говорил спокойно, но от его тона даже у меня мурашки бежали по спине. Не от страха, от правды, поданной на чистом круглом блюде, и от этого кажущейся совсем очевидной.

— Изучите книгу, что я вам дал, Криан Аларис. И завтра я подумаю, куда вас назначить.

— Да, Верховный.

— Больдорская империя потому простирается от одного моря до другого, что ассимилировала в себе всю магию, до какой смогла дотянуться. Как и вы используете Святое писание и магию камней.

Я встал и склонил голову, чтобы получить благословение, но вместо этого удостоился только улыбки. Виктор Больдиас повернулся ко мне спиной.

— Скажите, вам она не снится? Та ведьма? Говорят, они умеют вредить своим убийцам.

— Нет, ваше святейшество. Мне ничего не снится.

— Значит, вы пока не встретили свою ведьму. Радуйтесь.

Он обернулся и снова улыбнулся кончиками тонких иссушенных губ.

Таков был мой первый день в столице. Следующей аудиенции у Верховного я удостоился уже через пару лет.

Но это был уже другой Верховный, сменивший предшественника, умершего во сне. Да и я был уже не тем молодым человеком, каким прибыл в столицу тёплым осенним днём. И осень в нынешний год выдалась ранней.