В компьютерах отставной офицер волок не очень – глядя на его кривящееся от очередной неудачи лицо, я даже немного посмеялся – явно выходящий из графика мужчина терзал свой комм на пределе своих интеллектуальных способностей. Видимо, поэтому, получив сигнал, что его программа заработала, он чуть не подпрыгнул от радости. А зря – знай он, что основным фигурантом съемки стал он сам, желания веселиться у него бы поубавилось…

…«Вихрь» окутался сиянием поляризующего излучения и исчез. Во всех диапазонах частот, доступных гражданским приборам обнаружения. Я довольно ухмыльнулся и мысленно поздравил себя с первой победой – подключиться к линиям контроля СБ было неплохой идеей. Хотя и небезопасной. Впрочем, другого выхода контролировать Робертса я не видел и не стал забивать себе голову правовыми проблемами такого подключения. Тем временем силуэт бойца, преодолевшего два километра в режиме «мерцания», возник у ограды особняка и на мгновение замер. Клон Системы, отключенной мною перед началом атаки, оказался уничтожен в считаные секунды – возможности системы подавления штурмового комплекса оказались просто сумасшедшими! Удостоверившись, что его проникновению в дом ничто помешать не может, гость автоматически активировал защитное поле и, приподнявшись на антигравах, молнией метнулся через ограду…

Система, загруженная мною в фоновый режим, включилась в работу в то же мгновение: дверь, выбитая вышибным зарядом Робертса, еще висела в воздухе, а древние двигатели «Шеви-Файра», упертого носом в стену напротив, дали полную тягу. Когда-то называемую форсажем. Чудовищный выхлоп флаера, предназначенного для полетов за пределами атмосферы, оказался так силен, что не выдержала ни стена, ни подушка, ни сам корпус древнего гоночного аппарата. Оба двигателя, сорванные с силовой рамы, пробили все стены, встретившиеся у них на пути, и, истошно чихая от прерванной подачи топлива, кувыркаясь, покатились вверх по склону примыкающего к особняку холма…

– Фонит! – побледнев, прошептала Эль. – Видишь?

– Это ерунда… – считав показания датчиков радиации, ухмыльнулся я. – Ты видишь Робертса?

– Кого? – не поняла девушка.

– Гостя! – рассмеялся я. – Его не стало… «Шеви» оказался помощнее его «Вихря»… Раз эдак в восемнадцать…

– И что мы будем делать дальше? – щелкая камерами внутреннего обзора, поинтересовалась она. – Жить тут теперь невозможно…

– Съездим куда-нибудь… Дом – это ерунда. Трое суток, и будет как новенький. А вот люди, которые стояли за старшим лейтенантом, так не успокоятся… Так что собирайся: мы едем на курорт…

– Ну, что ты мне скажешь на этот раз? – мрачно глядя в окно, трясущимся от сдерживаемого гнева голосом поинтересовалась женщина.

– Я не понимаю, что там могло произойти… – Николя Остин, правая рука Бренды Джоуи, стоя в дверях кабинета, нервно мял в руках обшлаг дорогого костюма.

– Если первую неудачу еще можно было списать на сбой компьютерной программы, то эта – не более чем признание вашей некомпетентности, дорогой мой Николя! – язвительно подчеркнув слово «дорогой», Бренда окинула подчиненного таким взглядом, что мужчина побледнел как полотно и был вынужден вытереть со лба мгновенно выступившие на нем капельки пота.

– Позвольте вас процитировать! Как вы там говорили? «Одинокая, сломленная смертью отца соплюшка вряд ли станет для нас сколько-нибудь значимым препятствием»… Я не ошиблась? Это ваши слова?

– Угу… Кто же знал, что так повернется?

– Позволю себе еще одну цитату: «На нас работает группа блестящих аналитиков, противостоять объединенным возможностям которой практически бесполезно»… Ну, и где эта группа сейчас? Почивает на лаврах проведенных когда-то операций? Или утирает сопли от результатов своей недавней работы? Остин! Я вас не узнаю!!! – повысила голос хозяйка кабинета. – Сколько времени осталось до начала сессии Конгресса?