– А это что такое? – спросила мама, возвращая ее из мира грез.

Адель сначала почувствовала, а потом и увидела вмешательство в свой образ: мама открепила брошь от ее кейпа, оставив его абсолютно ничем не примечательным. Одна деталь – а такие перемены. Внутри Адель будто что‑то оборвалось, но она, по обыкновению, не позволила себе предаваться унынию.

– Я подумала, что так будет краше. – Адель расправила плечи и улыбнулась. На маму это не подействовало: она спрятала брошь в карман и молча передала Адель простую серую шляпу.

– Ты и так красива, моя дорогая! Никакие украшения не нужны для того, чтобы увидеть это. К тому же королева Агния…

– Мама, сейчас ведь правление принцессы Элейны, и мы можем позволить себе чуточку роскоши, разве нет? – В голосе Адель появились нотки раздражения. Пусть ей и не хотелось расстраивать маму, но та постоянно лишала их с сестрой возможности прихорошиться. Будто это было чем‑то постыдным.

Взгляд Адель скользнул к правой руке мамы, закрытой сейчас плотной перчаткой. Адель знала, что прячется за слоем ткани: недуг, который за последние пару лет стал все чаще встречаться в королевстве, особенно у тех, в чьем доме царило благополучие. Поговаривали, что магия Грааля была на исходе, и он якобы забирает силу и таланты у обычных жителей, а скоро королевство и вовсе ждут и чума, и война. Лекари не справлялись с этой неизвестной болячкой: стоило получить даже незначительную царапину, и рана могла и вовсе не зажить. Той, кто работал с ножницами и иглами, приходилось быть особенно осторожной.

Сердце Адель сжалось. Эта беда не обошла их семью стороной. Лекарь Ностр повторял, что это лишь вопрос времени, но Адель отказывалась верить.

– Адель, милая моя, оставь все это веселье для других, – проговорила мама и снисходительно улыбнулась, – это удел «белых дам».

Адель только и оставалось, что сердито вздохнуть. «Белыми дамами» называли состоятельных женщин, живших за Стеной, вдали от торговых и промышленных кварталов Монсальваж. Их жизнь была совсем другой: чаще всего им не приходилось работать, чтобы обеспечивать свои нужды, для этого существовало родовое наследство. Адель не могла пожаловаться на свою жизнь, ведь у нее было все, что может хотеть обычная девушка. Свой угол, любящая семья, недурная внешность и перспективы выйти замуж.

Но отчего‑то ей хотелось большего.

Они вышли на припорошенную снегом улицу, слушая причитания Миры и веселый смех отца, который вел их шествие. Отец с матушкой ушли чуть вперед, взяв за руки Грега, который временами поджимал ноги и заставлял их раскачивать его. Мира вцепилась в руку Адель, боясь поскользнуться, – тротуар покрылся толстой коркой льда. Улочки здесь были узкими, петляющими, серыми. Дома стояли так плотно друг к другу, что, казалось, можно заглянуть в окна соседям, не выходя за порог, и передать моток ниток, если твой вдруг некстати закончился.

Наконец они свернули на более просторную улицу, вымощенную белым камнем. Мама называла эту дорогу «тропой королевы», рассказывая им с Мирой разные легенды. По этому пути якобы пришла самая первая королева Монсальваж и основала Дворец-на-Холме, установив в самом его сердце Святой Грааль. Явилась она из темного-претемного леса и принесла с собой свет Истины. Возможно, случилось это после Великого Потрясения, когда сдвинулись материки, и прежние королевства Франции и Англии оказались соединены сушей, или, может, намного раньше… но это ведь всего лишь легенды, в которые Адель не так уж и верила, в отличие от своей суеверной матери.

Однако существование Святого Грааля никто отрицать не мог.