– Ты как-то резко изменилась с нашей последней встречи, опять что-то задумала?

– О, нет. Просто хочу быстрее отмучиться.

Я вышла из-за стола и подошла к тому самому дивану, где он обозвал меня «куском мяса».

– Хозяин, – с трудом выдавила я из себя это унизительное слово. – Я могу кое о чем попросить? Это касается наших с вами встреч.

– И что же это?

– В прошлый раз мы заляпали тут все вокруг, подушки, мое платье и, уверена, вашу одежду, – я смерила взглядом его очередной черный костюм. – Может стоит в более приятных условиях все это проводить? А то в столовой, да еще и Моника тут где-то стоит.

Чтобы он не успел вспылить, я резко стянула с себя через голову платье, оставшись в одном нижнем белье.

– Уверена, так будет лучше, – внешне самоуверенная, но внутри трясущаяся от страха, я повернулась к нему передом.

Анаксимандер отложил газету. Ни единой эмоции не выражало его лицо, будто со стенкой разговариваю. Он осмотрел меня с ног до головы и пригладил волосы на затылке.

– Моника, приготовь комнату! – обернувшись, сказал он куда-то в темноту.

Я готова была запрыгать от радости, что хоть какая-то моя хитрость удалась. Чувствуя себя Матой Хари, с отличием в том, что шпионила я не в пользу Германии, а в свою, я глубоко вздохнула и машинально поправила сползшие лямки бюстгальтера. В этот момент, наконец, заметила, что вампир, облокотившись на спинку и закинув ногу на ногу, рассматривает меня уже не с тем равнодушием, на которое он только и был способен. Теперь ясно чувствовался интерес ко мне. Своей выходкой я, видимо, смогла вытащить себя из статуса «подопытного кролика» и перейти в разряд «одноразовой игрушки».

– Оденься уже, – рявкнул он и я, словно по приказу, быстро надела платье обратно. Испугавшись, что он сейчас опять на меня накинется, я тихо присела на краешек дивана и покорно ждала неизвестно чего. С каждой секундой понимание того, что я натворила, все сильнее убивало во мне храбрость и веру в успех.

– Бедное поруганное имя! Сердце мое, как ложе, приютит тебя… Знаешь, откуда эти строки? – внезапно продекларировал он.

– Нет, но могу предположить, что Шекспир, – наугад сказал я.

– Читала что-нибудь?

– Только самые знаменитые пьесы: «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Отелло».

– «Отелло» – моя любимая.

– Потому что там убивают женщину?

– Нет, – он слегка улыбнулся, прищурив глаза. – Антагонист настолько мастерски манипулирует главным героем, что меня каждый раз охватывает восхищение его наглостью и коварством.

– Но ведь все пьесы Шекспира построены в таком духе.

– Так и есть, но конфликт всегда разный. «Отелло» учит тому, что можно быть ревнивым, главное не быть слишком доверчивым.

«На что он намекает? Раскусил?» – подумала я, невольно отвлекшись от тревог этой культурной беседой. Не хотелось бы обсуждать классику с вампиром, что силой держит меня взаперти, но от одиночества и тоски я уже была рада пообщаться на отвлечённые темы даже с ним.

Тут из сумрака выплыла Моника и сказала, что все готово. Глаза ее были красными, будто она их долго терла.

– Что случилось? – заботливо спросил ее вампир, на секунду вообще забыв о моем существовании.

– Ничего, просто Дездемону жалко.

– А если бы я приревновал тебя и убил в порыве ярости? Ты бы испытывала к себе жалость?

– Нет, хозяин. Вы мой отец, брат и муж. Я буду рада принять от вас смерть.

– А если я сделаю вот так, ты будешь меня любить? – он схватил ее за руку и сильно оттопырил мизинец.

Я услышала негромкий треск, который тут же перешёл в надрывный крик Моники. Она опустилась на пол, у его ног, и, дрожа всем телом, держала перед собой руку, на которой ее хозяин только что сломал ей палец.