– Что… сказать?..
– То, что сказала там… на мосту…
Кай зажмурилась, подавшись вперёд, и увлекла его в лихорадочный поцелуй, остервенело поглаживая ладонями его напряжённую шею. Всё это казалось ей сумасшествием: внезапным, абсолютным и до неприличия правильным. Необходимым.
Несколько грубых толчков, несколько глубоких вдохов и столько же выдохов, и, громко всхлипнув, Кай прикусила его нижнюю губу, сжимаясь комком истерзанных нервов, наконец-то получивших долгожданную разрядку. Макс последовал за ней мгновением позже, стискивая её бёдра в стальной хватке.
Тяжело дыша, Кай прижималась к нему, неуловимо поглаживая колючую щетину на его лице пальцами, а когда её сердце начало замедлять свой ритм, тихо прошептала:
– Я люблю тебя…
Макс переложил руки на её спину, поглаживая лопатки и поясницу, и, заглянув в уже светлеющие оливково-зелёные глаза, покачал головой, словно принимая неизбежность:
– Что же ты со мной сделала?.. Никогда не думал, что буду так зависим от женщины…
– Прости…
Он ухмыльнулся и снова нашёл её губы, только уже гораздо более нежным и спокойным поцелуем.
– Я люблю тебя…
Глаза Кай полыхнули, и она счастливо рассмеялась, даже не догадываясь до этого момента, насколько ей хотелось услышать от него эти слова. Теранувшись носом о его нос, она привстала, изящно перекинула ногу и слезла с мотоцикла. Здесь было хорошо, очень хорошо, но можно ведь было найти место и поудобнее.
Сделав пару шагов в сторону, она повернулась к Максу спиной, чувствуя на себе его взгляд, одним движением расстегнула пояс со своим оружием, позволяя тому просто упасть на пол с громким стуком, а потом медленно провела ладонями по своим плечам, стягивая рукава разорванного костюма, по бёдрам и, наклонившись, вниз по ногам. Плотная чёрная ткань упала рядом с поясом, и, скинув ботинки, Кай совершенно обнажённая на носочках пошла к двери, на мгновение оборачиваясь:
– Я жду тебя в душе…
Откинувшись назад на мотоцикле, Макс застонал от предвкушения.
Глава 4
Сидя на полу у двери и сжимая в ладони кольцо, Макс открыл глаза. Он помнил каждую мелочь того дня: немного, но отличающийся от американского запах бензина, которым он заправлял мотоцикл, непривычную фактуру дорожного покрытия, раскидистый куст можжевельника у гаража того дома, даже цвет лака на ногтях Кай – тёмно-синий с фиолетовыми переливами. Помнил, как чуть не выпустил руль, когда она сказала, что любит его. Помнил то безудержное ликование, охватившее его спустя несколько секунд после того, как он в полной мере осознал её слова, заставившее его гнать по трассе как умалишённого, лишь бы побыстрее поцеловать её. Помнил её голос, когда она повторила это снова. Так же, как помнил звук взревевшего мотора у церкви, когда она сбежала.
Макс сжал губы от горечи, появившейся на языке, и поднялся. А снова взглянув на лежавшее на столе письмо, вспомнил ещё об одном, которое так и не получил. То, про которое Кай говорила ему в больничной палате. Пытаться уснуть было уже бесполезно. Поэтому, вернувшись к себе, он убрал кольцо в небольшой сейф в шкафу, оделся и направился в гараж, собираясь заявиться в штаб-квартиру и дождаться прихода шефа.
Но тот только развёл руками на вопрос Макса про письмо. Кай попросила удалить его, когда начала идти на поправку – хотела объясниться лично. Максу же оставалось в отчаянной злости сжимать кулаки. И, видимо, ждать возвращения Анны и Ника с операции, чтобы попытаться выведать у них ответы на свои вопросы. Потому что после сегодняшней ночи они всё больше сводили его с ума, заставляя окончательно усомниться в правильности своего решения.