Съёжившись, девушка пожелала ещё крепче слиться со стенкой, но та и без того резными вензелями деревянных украшений впечаталась в спину.

– Она уже вошла в пору зрелости, и не мне тебе говорить, что последует за тем, как Ингрид решит выбрать себе пару, – сухой и колючий, обманчиво размеренный голос Феликса заставил девушку насторожиться: с чего это он заговорил о ней?

Подавшись вперёд, ведьма чуть не выдала своё присутствие, ткнувшись носом в дверь, дрогнувшую от случайного прикосновения. Не заскрипела – и то ладно, хоть тут повезло. Но что понадобилось от неё высочайшему инквизитору? Охота на ведьм прекратилась две сотни лет назад, их не истребляли, только заставляли делать выбор: принимать свой дар или подавлять его специальными травами. Те, кто отказывался, получали специальную метку на шею, блокирующую ведовство. Согласившиеся же учились под присмотром в закрытой Академии, или их, как Ингрид, забирали из семей демонологи, оставляя у себя в учениках и подмастерьях.

Ингрид повезло: закончив обучение, она получит лицензию и сможет купить дом в деревне, заниматься лекарством, ведовать. Попавшие в Академию заканчивали свои дни в бродяжничестве, перебиваясь случайными заработками, гонимые отовсюду.

– Ингрид не знает о своём происхождении и, как обычная ведьма, со временем выберет себе дом, получит должность в деревенском совете и будет до конца своих дней принимать роды у поселянок, – возразил Даэмон, не подозревая о том, что упомянутая им ведьма насторожила ушки за дверью и с трудом сдерживается, чтобы не сползти на пол от обрушившихся на неё новостей.

– Она может узнать, – Феликс отвернулся от окна, в которое смотрел последние двадцать минут, наблюдая за успехами юной ведьмы в разборе собственноручно организованных завалов. – Сколько времени ты ещё сможешь сдерживать её звериную часть? День, месяц, год?

Младший брат нахмурился, сведя брови к переносице, и задумчиво поджал губы.

Если бы не одинаковые печатки на мизинцах, их и за братьев сложно было бы принять. Мускулистый, широкоплечий, высокий брюнет, выбравший своим призванием охоту на демонов и их прихвостней, разительно отличался от вальяжного блондина с хищными повадками инквизитора.

– Сколько понадобится, – наконец ответил демонолог, и прозвучавшим в его голосе холодом можно было камни морозить.

– Рано или поздно она выйдет из-под контроля, и ты это знаешь, Даэмон, – инквизитор отошёл от окна, снял со спинки кресла свой сюртук и набросил на плечи. – Надеюсь, это произойдёт рано, и тогда я смогу уберечь тебя от ошибки. Этот род не должен выжить.

– Казнь следует только за доказательством вины, Феликс, и ты это знаешь, – в тон брату произнёс мастер Дэ, поднимаясь со своего кресла и протягивая ему забытые на столе белоснежные перчатки – часть мундира и насущная необходимость, защищающая простых людей от смертельного прикосновения служителя инквизиции.

Осознав, что её вот-вот обнаружат, Ингрид метнулась в нишу за шторой, от всей души молясь Праматери, чтобы никто не заглянул в её укрытие. Она и сама понимала, как подозрительно колышется край тёмно-синей портьеры и покачиваются от созданного ею ветерка украшающие край ткани многочисленные кисти из серебристых нитей. Ощутив, как вдоль позвоночника скатилась холодная капля, девушка сжала подрагивающие пальцы и до боли закусила губу, чтобы сдержать рвущийся из груди липкий страх.

– Как матушка? – дверь библиотеки возмущённо скрипнула, и слова инквизитора прозвучали совсем рядом, так непринуждённо, словно всё это время братья вели светские беседы. – Ты говорил, что она захворала. Стоит ли тревожить её сон перед моим отъездом?