– А, так это сказал тебе Нэтч! – с нарастающей подозрительностью сказала руководительница Секты. – Почему-то меня это нисколько не удивляет.

Хорвил не сомневался в том, что это имя было ей знакомо. С тех самых пор, как он поступил на работу в феодкорп, имя Нэтча распространялось среди приверженцев Секты Натиск подобно раковой опухоли. Несомненно, влияние тети Бериллы.

– Значит, Хорвил, ты услышал о крупной атаке черного кода, которая должна состояться в самое ближайшее время, и первым твоим порывом было связаться со своими духовными наставниками в Секте Натиск, правильно?

Сарказм в голосе Маруланы был буквально осязаемым – по сути дела, третьим участником разговора.

– Послушайте, ваше святейшее сектантство, – сказал Хорвил. – Я не жду, что вы станете паниковать всякий раз, когда услышите какие-нибудь странные слухи. Но это ведь говорю вам я! Вы меня прекрасно знаете. Мое семейство с незапамятных времен отстегивает кредиты в поддержку Секты Натиск. – «А я не обращал внимания на дурацкие занятия вашей Секты с тех пор, как вышел из детства. Сейчас я даже не притворяюсь, будто понимаю, какие моральные ценности вы нынче проповедуете. Впрочем, не уверен, что я вообще когда-либо их понимал». – Мне просто очень не хотелось бы, чтобы ваших избирателей – прошу прощения, почитателей обобрали до нитки из-за того, что какой-то черный код застал их врасплох.

– Уверена, нашим приверженцам ничего не угрожает.

Инженер потерял терпение:

– Ну почему вы вечно ищете какие-то скрытые мотивы? Неужели вы считаете, что Секта Натиск обладает… обладает монополией на благие намерения?

– Нет, – сухо ответила Марулана. – Мы просто знаем по собственному опыту, что феодкорпы заботятся только о себе любимых. – Она бросила на Хорвила хищный взгляд, после чего ее мультиизображение погасло, даже не попрощавшись.

Хорвил в отчаянии плюхнулся на диван, свалив при этом на пол груду грязных подушек. «Вот и надейся после этого на родственные связи!» Единственным слабым утешением было то, что тете Берилле доложат, в каком состоянии его квартира.

Джара стояла в атриуме здания администрации Мем-Кооператива. Все остальные правительственные и квазиправительственные ведомства выстроили свои офисы в Мельбурне, под сенью внушительных комплексов Премьер-Комиссии и Совета по обороне и благосостоянию. Но только не Кооператив, по каким-то неведомым причинам избравший центром своей деятельности одинокую орбитальную колонию «Патронелл».

Здание было возведено по тому же самому безликому рецепту, каким в наши дни пользовались архитекторы всех административных зданий. Начать с цоколя из растянутого камня и гибкого стекла, чтобы создать броский искривленный эффект. Бросить в кастрюлю заросли стен из рисовой бумаги, чтобы продемонстрировать единство с прошлым. Добавить невыносимо высокие потолки. Покрыть все доступные поверхности видеоэкранами и выставить рекламное пространство на торги, чтобы покрыть стоимость строительства. Перемешать многотысячную толпу. Результат: мгновенная тошнота.

Однако Джара пришла сюда не для того, чтобы изучать архитектуру. Она пришла сюда для того, чтобы поступить правильно. Она пришла сюда для того, чтобы донести на Нэтча Мем-Кооперативу и остановить безумие до того, как кто-нибудь пострадает.

Сама идея эта была изначально абсурдной и становилась еще абсурднее с каждым шагом. «К кому ты собираешься обратиться? И что ты собираешься рассказать?»

У Джары не было ответов на эти вопросы; она знала только, что ей нужно кому-нибудь рассказать правду, все равно кому. Она решительно затоптала тоненький голосок, предлагавший ей воспользоваться информацией как рычагом, чтобы сбросить с себя оковы контракта подмастерья. «Нет, я делаю это не ради себя. Я еще не опустилась до уровня Нэтча». План Нэтча создавал угрозу не только для капиталменов, разжиревших на буме феодкорпов, и для таких выродков – мастеров феодкорпов как Нэтч и прежний хозяин Джары Лукас Сентинель: всех этих людей ей было нисколько не жалко. Но план также подрывал систему рейтинга «Примо», исправно служившую обществу уже семьдесят с лишним лет. Люди доверяли «Примо», уверенные в том, что система разоблачит низкопробные программы – программы, не удовлетворяющие требованиям «Подключи и исцелись», программы, потенциально способные перегрузить био-логические системы и привести к фатальным последствиям. «Примо» ни в коем случае нельзя было считать совершенной. Ее толкователи бывали мелочными, неточными и даже откровенно недоброжелательными. Но к кому еще можно было обратиться?