Согласно Якобу, знаки могут быть классифицированы как знаки внутренних естественных ощущений, как-то: 1) «телодвижения, взоры; 2) срисовка предметов, изображение в собственном смысле, 3) символы, не собственно так называемые, иносказательные представления; 4) черты, т. е. письменные знаки, не имеющие никакого сходства с означаемым предметом»[115].

Язык в свете этих знаковых характеристик представляет «систему таких знаков, которые можно по произволу употреблять для сообщения мыслей»[116]. Существенно, что в такую систему Л.Г. Якоб включал не только письменные знаки, но и все «прочие искусственные знаки… служащие сообщению наших понятий»[117].

Л.Г. Якоб не просто говорит о преимуществах словесного языка над системами искусственных знаков, т. е. искусственных языков, но формулирует оригинальную концепцию прагматической уместности и совершенства знаковых качеств. Эти совершенства, по Якобу, суть следующие: «1) Чем из меньшего числа начал (Elementen) состоят знаки и чем легче из сих начал можно составить большую разнообразность других знаков; 2) чем легче представляются памяти и воображению; 3) чем более служат средством не только для собственного размышления, но и для сообщения наших мыслей; 4) чем более обстоятельств, в которых могут быть употребляемы и производимы по произволу; 5) чем менее они означают нечто самостоятельное, и только почитаются знаками других понятий»[118].

Позволим себе перегруппировать высказывания Якоба о критериях знаково-коммуникативного совершенства, ориентируясь на задачи информатики:

1. Минимальными по составу элементов средствами возбуждать большее разнообразие содержания.

2. Простота запоминания и перехода в ассоциированность.

3. Доступность, гибкость знаковых образований.

4. Максимизация числа пользователей.

5. Возможность самонаблюдения, самоотчета, самосознания.

6. Максимизация социальных и индивидуальных контекстов употребления.

7. Выдвижение на передний план употребительных качеств.

Составитель «Хрестоматии по истории русского языкознания» Ф.М. Березин отмечал: «Идеи, выраженные Якобом в его книге, намного опередили состояние науки в начале XIX в. и оказались непонятыми преподавателями словесности в университетах. Дальнейшее развитие этих идей было замедлено тем, что в наступившую после 1812 г. эпоху реакции преподавание всеобщей грамматики было упразднено, книга «вольнодумного» Якоба объявлена праздноумственным и бесплодным сочинением, а ее автор выслан из России»[119].

Приведенная нами реконструкция знаково-прагматических критериев помогает лучше понять, какой потенциал был заложен в концепции Л.Г. Якоба. В его сочинении речь шла не только о словесности, но содержалось также ядро мощной информационно-коммуникативной теории, которую, как справедливо указывает Ф.М. Березин, и следует оценивать с точки зрения «опережения времени».

Среди филологов, развивавших филологическое направление в русском грамматическом движении первых десятилетий XIX века, были такие исследователи, как Н.И. Греч, А.Х. Востоков, К.С. Аксаков, И.И. Давыдов, много внимания уделявшие изучению интонационно-смысловых аспектов речи и ее ритмо-мелодических форм. Эти аспекты и формы речи рассматривались, с одной стороны, с точки зрения внутренних элементов и темпа словесного движения мыслей и, с другой стороны, с точки зрения модальных влияний на субъектов. В «Опыте общесравнительной грамматики русского языка» И.И. Давыдова говорилось: «Как в мире вещественном мы видим действо и бытие, так и в языке, представляющем духовное воссоздание этого мира посредством слова, находим две стихии – глагол и имя. Один означает деятельность, другой – бытие, т. е. предмет видимый или умственно представляемый. Из двух понятий – действия и предмета, приведенных в единство, образуется мысль»