Так, например, в издании «К изысканности речи и богатству языка» В.К. Харченко [1] в рассуждениях о детской и взрослой литературе обращает внимание, что впечатления от прочтения одного и того же произведения в разном возрасте не может совпадать полностью. И здесь действует мой метод черпания смыслов из одного и того же источника практически до бесконечности, но всему положено время, и если у вас есть возможность, попробуйте вернуться к прочтенному в детстве и юности, и вы обнаружите для себя много нового, и откроете бесконечность смыслов и силу информатики в слове.

И вот еще богатейший опыт преподавательской деятельности Льва Айзермана, который рекомендует уроки о «разномыслии» и «разночувствии» [2] – о том, что смыслы нужно продолжать искать, хотя истина – одна, а вот мнений – многообразие.

А бесконечность смыслов как содержания требует формы, которая может этот семантический объем и вес вместить и передать. Самое сложное – это как раз таки слово. И вспоминаются мастера обращения со словом, которые не только владеют изящной словесностью и красотой и силой художественного выражения, но и информатикой слова в компактной форме. В помощь могут прийти различные конструкции в виде фигур речи, а вот в одно, максимум – два слова вместить смысл – высший пилотаж. И приведу пример одного из любимых писателей в свете приближающего дня рождения – Михаила Булгакова, а он как раз мастер и по части смыслов: например, «небо сцены» из «Театрального романа» [3] – всего два слова, и вы чувствуете сцену, и связь ее и театра с миром, а не только пространство над сценой – здесь сразу включено все, и вдохновение, и духовное и творческое, и возвышенное до муз и еще выше, а если рассматривать, что небо еще может быть разным, солнечным или облачным, видимо днем или ночью, но представляется именно бесконечная «мудрая ночь» Космоса…

Так мы перешли с вами к смыслу слова литературного. Но сама литература применяет различные формы для выражения смысла-содержания, облекая его не только в слово, а с помощью слов создавая более крупные формы, вмещающие объем и вес смысла, от фигур речи до создания образов и символов из слов, и с помощью контекста. И художественная литература с помощью слов владеет силой изобразительного искусства и мощью информатики.

Как я ранее печатала в предыдущих заметках, в литературе смысловую нагрузку несут тропы, и из всех фигур речи своей игрой смыслов выделяется метафора [4]. Но в части семантики и влияния на формирование смысла всего текста литературного произведения авторы в целом отмечают фразеологизмы [5]: это и сама канва и смысловое поле, выстраиваемые с помощью фразеологизмов, это и их эмоциональная составляющая, передаваемые писателем чувства. Афоризм, например, как усложненная словесная конструкция, также передает определенную мысль, в него заключенную.

В чем волшебство этой игры смыслов, мастерства в небольшую форму поместить информативно объемное смысловое значение? Ответ можно найти в науках, например, в информатике и физике. И в контексте литературы можно описать эту силу слова как способность его информатики выходить за границы объема: как в формальной логике – содержание понятия шире по объему. Слово обретает пластичность, которую дарят такие величины как информация и энергия. Слово захватывает часть информационного поля вокруг себя, а через контекст, подтекст и связь с другими словами вбирает все больше смысла, становясь уже неким словом-понятием, целым словом-предложением. Например, простое слово шар – и вы понимаете круглую форму, и, возможно, контекст – а вдруг речь идет о планете или воздушном шаре.