– Ты назвал себя Книжником, – напомнил Юджин. – Это тоже я тебе сказал?

– Да.

– А я объяснил, что это значит? Или может, ты сам что-то знаешь?

– Нет, не объяснили. И сам я не успел разобраться. Я только…, наверное, это как-то связано с моей… моим… – Алексей закусил губу, пытаясь подобрать формулировку.

Про себя он привык называть свои способности «шизой» и «глюками». Собственно, до сегодняшнего утра ничем иным они и не были – ведь именно из-за них Алексей загремел в дурку. Загремел на самом деле. Конечно, не так трагично и страшно, как это представлялось в кошмарах, но даже той пары недель в пустой палате ему хватило. После того, как Эрик вытащил его, воспользовавшись какими-то своими связями, и выходил, Алексей решил не поддаваться своему безумию, научиться справляться с ним. У него даже кое-что получалось; по крайней мере, приступы были уже не такими внезапными и сильными.

Это было непросто. Но постепенно, Алексей приходил в себя. Сначала смог выйти на улицу. Потом восстановился в институте. Благо, обошлось без взяток – факультету не хотелось терять столь способного студента, а причину академического отпуска практически никто не знал. Только порой вскрикивал по ночам. Но Эрик был рядом. Он всегда был рядом.

– Ты умеешь что-то кроме телепатии? – подсказал осторожно Юджин.

Леша посмотрел на него едва ли не жалобно.

– А вы… мне поверите?

Максим хмыкнул:

– Тут дело не в вере. Мы для себя уже все узнали и все решили. И теперь пытаемся понять, что знаешь ты. И что решишь.

Леша кивнул. Поблагодарил официантку, принесшую кофе. Вздохнул.

– Я раньше… еще в детстве, сочинял странные истории. О том, как светлые воины вступили в бой с великим Злом, в образе бесчисленных паучьих полчищ и прочих тварей. Мама считала, что у меня необычайно богатая фантазия. И сейчас я вспоминаю, что там – в этих историях – был Книжник и Мечник, и Лютнист… и многие еще.

Он фыркнул, вспоминая бесконечные рисунки, детские рассказы, записанные на листах в клеточку, аккуратным почерком. Даже баллады.

– Это не фантазии, – мягко возразил Юджин, медленно помешивая кофе в собственной чашке. – Это наше прошлое. И настоящее.

Алексей смотрел на них – двоих взрослых людей, о которых не имел ни малейшего понятия до момента, когда нажал вызов на телефоне. Людей, говорящих о том, что его «шиза», его безумие, его разыгравшееся воображение – все это реально. Это было настолько фантастично, что здравый смысл тормозил и сдавался без боя. Все воспринималось, как само собой разумеющееся.

– Настоящее?

– А ты думаешь, почему мы вспоминаем наши прошлые жизни сейчас?

– Прошлые жизни? – Леша нервно потер висок. – Хотите сказать, что Книжник действительно существовал?

– Мы все уже жили, – кивнул Юджин.

Мечник многозначительно молчал, приканчивая коктейль.

– И почему же? – Алексей безотчетно перешел на шепот, чувствуя себя персонажем комикса или фэнтезийной книги.

Юджин дотянулся, тронул его ладони, словно пытался обозначить свою осязаемость и реальность.

– Война продолжается, Леш. Наш мир все еще в опасности.

Алексей удивленно моргнул. Хотел было улыбнуться этой шутке, но Юджин смотрел серьезно, Максим – еще серьезней. А в памяти неожиданно ярко вспыхнули образы обугленных стен морга, букв, спускающихся с небес, и тела мертвой девушки, погибшей при неясных обстоятельствах. Леша вздрогнул всем телом, отдернув руки от чашки и от Юджина.

– Леша? – позвал Лютнист, заметив, что Книжник стремительно бледнеет. С трудом поймал его мечущийся взгляд. – Что такое?

– С-слова, – прошептал Алексей сдавленно, еле сдерживаясь, чтобы не начать панически отряхиваться от наползающих отовсюду строк.