– Да. Но Гермес сказал, что они едят нашу е…

– Разумеется, едят, – отмахнулся Томас. – Сколько ты заказала?

– Тарелку каши…

Томас уже входил в дверь с нарисованной кофейной чашкой.

– Он не наелся, – сообщил Томас, когда мы оказались внутри.

Но я думала о своем:

– Знаешь, когда я расплачивалась с Пепи, бейджик на ней еще был.

– Он болтался у меня перед глазами, я тогда еще заметила, что на нем опечатка: в слове официантка две «ф». Я, конечно, колледжей не заканчивала, но как пишется «официантка» знаю.

– И что?

– И когда ты пришел, бейджик еще был!

– Официантка могла потерять его после. К чему ты клонишь?

– А к тому, что Петеру приглянулся этот бейдж, и он мог…

– Стырить его.

– Хотя, может, она и правда сама его потеряла…

Мы толкнули двери с круглыми окошками и очутились в кухне. Томас окинул ее цепким взглядом.

– Ну, – обратился он ко всем, – кто что делал, когда Пепи забежала и сообщила, что посетитель пропал?

– Я развешивал сковородки по местам, – сказал один помощник повара, парень с розовыми щеками. И подошел к стене, на которой висело два ряда медных сковородок.

– Я молола кофейные зерна, – сказала второй помощник повара, женщина средних лет.

– Я выносил мусор на задний двор, – сказал уборщик и махнул в сторону зеленой крашеной двери.

– А дверь была открыта? – встряла я.

– Ну да, – сказал уборщик.

– Но мы же сразу проверили и внутренний дворик тоже, – сказала Пепи.

– А вы? – спросил повара Томас.

– А я убирал в холодильник головы сыра.

– Где холодильник? – спросил Томас.

– Да вот, – повар повел нас мимо плит и столов к металлической двери и открыл ее – внутри оказалась целая небольшая комната с полками, заваленными всяческой снедью. Сюда мы с Пепи не заглядывали.

– Знаете, я бы заметил, если бы под ногами у меня кто-то прополз, – сказал повар. – Я бы споткнулся!

А я увидела, что на самой верхней полке, под потолком, сидит Петер: в одной его руке полкаральки[1] колбасы, а в другой – большая плитка шоколада, которую он, по-видимому, грыз вместе с оберткой. Увидев меня, он засмеялся и шагнул с полки в воздух. Томас, вытянув руки, кинулся вперед и подхватил его, пока он не начал порхать в воздухе, как бабочка.

Присутствовавшие испуганно ахнули. А Томас Дабкин передал Петера мне, отошел в сторону, нажал кнопки на своем телефоне и коротко доложил:

– Это Томас Дабкин. Петер Гермес Олимпус найден. Он в полном порядке. Виновных нет.

Мне особенно понравилась последняя фраза.

– Я был прав, он просто не наелся, – сказал Томас, когда мы вышли из кафе.

– Сколько же они едят? – спросила я.

– Полубоги? Много, особенно когда растут и нет амброзии. Но все же меньше, чем боги. И натяни-ка на него капюшон.

– Как он юркнул в холодильник так незаметно?

– Он поднялся к потолку, как только ты подошла к бару. И вылетел на кухню, когда Пепи вышла на твой зов. В это время, как мы выяснили, на кухне повар заходил в холодильник.

– И Петер направился туда…

– Потому что заметил всякую всячину, которую при нем ели другие люди.

– А значит, и он мог бы пожевать…

– Угу. Поэтому-то, когда вы с Пепи начали его искать – а ты ведь и на потолки всегда смотрела, – улыбнулся Томас, а я кивнула. – …Так вот, Петера нигде не было, он уже сидел в холодильнике.

– И как он только не замерз! – Мне стало страшно при мысли о том, что могло бы произойти, и я покрепче укутала Петера в куртку.

– А ты не знаешь? Полубоги, как и боги, легко переносят и холод, и жар. Иначе как бы они жили и глубоко под землей, и высоко в горах?

– Я вот чего не пойму… – Кажется, впервые за сегодняшний день наступила моя очередь задавать вопросы. – Как он умудрился увести бейджик Пепи? Или ему не обязательно видеть предмет, чтобы получить его?