– Спасибо. Мне приятно, что вы помните мое имя.

Гном хмыкнул, поёжился, явно унимая чесотку где-то между лопатками, покряхтел, сполз со стула и подошел ко мне вплотную. Внимательно посмотрел мне в область паха, потом сунул мокрую ладонь под широкую блузку, туда, где у меня был прикреплен контейнер.

–Это! Твоя! Нынешняя жизнь! Она вся – там. Не здесь!

Он вытащил руку, второй задрал мне юбку и больно ткнул кулаком точно в пах. Заржал, дернул юбку вниз и снова вскарабкался на свой стул.

–Не здесь, как ты, наверняка скоро подумаешь, получив деньги. А в нем. Ты теперь дрессированная обезьяна. Но очень богатая. Прямо – Крез. Бабло польется рекой. А доиться ты будешь, корова, когда скажут.

Я молчала. Такого унижения я не помнила. Даже, когда муж выпер меня из дома, даже, когда меня тут членили, как хотели и я беспомощной мухой пласталась по кроватям – было не так… У меня аж зазвенело все в горле, заболело до тошноты, кровь мне бросилась в лицо, и я с трудом сдержалась, чтобы не швырнуть в эту харю тяжелую пепельницу, стоящую на тумбе.

Он понял, снова слез, и, подпрыгнув, схватил меня за волосы, с дикой силой пригнул, стукнув лбом о свое колено и, заставив стать на карачки, уселся верхом.

– Вот так! Вот так! А иначе – сдохнешь! Мне стоит только нажать одну клавишу и твое тулово расплавится, как воск в печке. Стечешь в ботинки, тварь. А ну! Пошла! Вези, корова.

Он с силой вонзил мне в бок что-то острое и я пошла. Медленно, глотая слёзы я поползла на четвереньках, с трудом стараясь не распластаться под свинцовым весом этой скотины.

–Ладно! Хватит! Думаю, мы друг друга поняли. Завтра ты уезжаешь отсюда в свой дом. Дом твой недалеко от Сочи, в горах. Бабло на счету.

Он слез с меня и даже помог встать, протянув шершавую ладонь, похожую на срез дерева. Я по-прежнему глотала слезы, давясь от обиды и безысходности.

–Не нюнь. Там, за оградой клиники такое дерьмо, какого ты даже не представляешь. Мор, смерть и вонь. Страх и отчаянье. А ты – в шоколаде. Пока хорошая девочка.

Я, наконец, успокоилась и стояла дура-дурой, не зная куда девать руки. Потом поклонилась зачем-то и поплелась к дверям.

–И да! Лида. С тобой поедет Армен. Это твой охранник, сожитель, душеприказчик, короче – твое все. Познакомишься завтра. Иди.

Я выползла в коридор и тихонько прикрыла тяжелую дверь.

Вещей было столько, что сумками забили весь салон крошечного микроавтобуса. У меня было такое чувство, что я смотрю кино, и в главной роли странная дама без возраста, с хорошо уложенной пышной причёской, в темном длинном изысканном плаще и легких туфельках. Я эту даму внимательно рассмотрела в зеркале перед выходом из своего больничного особнячка и поняла – она, это не я. Уж больно холеная, ухоженная, но бледная, тоскливая, незнакомая. Чужим было всё – одежда, гаджеты, косметика, аксессуары – всё. И то, что будет дальше тоже было чужим – невнятным, непонятным, страшным…

Я старалась не думать, но не думать не получалось, тем более что все то, что мне сказали на последнем инструктаже, не укладывалось в голове. Корова! Дойная! Именно это осознание себя не давало мне покоя.

–В любое время суток к тебе могут прийти. Ты проверишь свой счет на предмет поступления суммы (та сумма, которую мне озвучили за дозу отделяемого, хранящегося в моем контейнере, наверное, позволила бы купить небольшой самолет) и, если она поступила, передашь шифр открытия. Шифр будет возникать сам в твоей голове, он будет каждый раз разный. Опорожнив контейнер, клиент получит желаемое, а ты переведешь на наш счет девяносто процентов. Десять – твои. Имея эти десять, ты станешь постепенно богатейшей женщиной страны. Если, конечно, не будешь дурить.