Так мы практически поверхностно «скользнули» по теме эллинского единобожия, приведя заодно древнеиндийские аналогии. А вот еще одно сильное индийское свидетельство той же мысли, с одной стороны, развенчивающее «божественность» богов и, с другой, сводящее все это кажущееся множество богов к единому Брахману, который, как было показано выше, сам и есть все («Брихадараньяка-упанишада», III («Поучения Яджнявалкья»): «Затем стал спрашивать Видагдха, потомок Шакалы. “Сколько существует богов, Яджнявалкья?” – спросил он. Тот ответил согласно тому, что [упомянуто] в нивиде: “Столько, сколько упомянуто в нивиде песней, восхваляющих Вишвадеву: три и триста, три и три тысячи”. – “Так, – сказал он, – поистине сколько же богов, Яджнявалкья?” – “Тридцать три”. – “Так, – сказал он, – поистине сколько же богов, Яджнявалкья?” – “Шесть”. – “Так, – сказал он, – поистине сколько же богов, Яджнявалкья?” – “Три”. – “Так, – сказал он, – поистине сколько же богов, Яджнявалкья?” – “Два”. – “Так, – сказал он, – поистине сколько же богов, Яджнявалкья?” – “Полтора”. – “Так, – сказал он, – поистине сколько же богов, Яджнявалкья?” – “Один”. – “Так, – сказал он, – которые эти три и триста, три и три тысячи?” Он ответил: “Это лишь их проявления, богов же – тридцать три”. – “Кто эти тридцать три?” – “Восемь Васу, одиннадцать Рудр, двенадцать Адитий – это тридцать один, а также Индра и Праджапати – [всего] тридцать три”. “Кто же Васу?” – “Огонь и земля, ветер и воздушное пространство, солнце и небо, луна и звезды – они Васу, ведь в них обитает все это. Поэтому называются они Васу”. – “Кто же Рудры?” – “Десять пран в человеке, одиннадцатый – атман. Когда они покидают это умирающее тело, они заставляют рыдать [близких]. Они заставляют рыдать, потому они Рудры”. – “Кто же Адитьи?” – “Поистине двенадцать месяцев года суть Адитьи. Ведь они движутся, увлекая за собой все это. Они движутся, увлекая за собой все это, потому они Адитьи”. – “Кто же Индра, кто Праджапати?” – “Гром – это Индра, приносимое в жертву – это Праджапати”. – “Кто же гром?” – “Молния”. – “Кто же приносимое в жертву?” – “Скот”. – “Кто эти шесть?” – “Эти шесть: огонь и земля, ветер и воздушное пространство, солнце и небо, ведь эти шесть – все это”. – “Кто эти три бога?” – “Поистине эти три мира, ибо в них все эти боги”. – “Кто же эти два бога?” – “Поистине пища и дыхание”. – “Кто же полтора?” – “Тот, кто, очищая, веет там”. – “Говорят: если тот, кто, очищая, веет, как бы един, почему же он полтора?” – “Потому что в нем возросло все это, потому он полтора”. – “Кто один бог?” – “Дыхание. Он – Брахман. Его называют тьят”».

Да и в древнейшей части ведических гимнов, Ригведе, сказано (I. 164. 6, 46): «Незнающий, я спрашиваю мудрецов, которые знают, – как неразумный для получения знания: чем было то Единое, которое в нерожденном воображении создало и утвердило прочно шесть направлений мира?.. Его называют Индрой, Митрой, Варуной, Агни, а также небесной птицей Гарутман. Бытие едино, мудрецы же называют его различно: Агни, Яма, Матаришван».

Так, сделав краткий экскурс в мифологию и религию Древней Греции и Индии и наглядно показав параллелизм двух отраслей единого корня (в этом отношении также весьма интересна оставшаяся незавершенной работа В.Н. Топорова «Пиндар и Ригведа», в которой он представил сравнение эллинских и индийских гимнических традиций, подчеркивая историческое единство их мифов, религии и обрядов), приступим теперь к поиску «индийских отражений» в философии досократиков.