Упоминая принцип демократизма, согласимся с И.Г. Набиевым, который считает, что он «не столь очевиден для действующего уголовного законодательства. В него, как известно, не вошли ранее предусматривавшиеся различные формы привлечения общественности к осуществлению правосудия по уголовным делам и контролю за поведением лиц, совершивших преступление (ч. 4 ст. 10, ст. 51, 52, 53 и др. УК РСФСР), а предусмотренная ст. 65 УК РФ новая демократическая форма правосудия и назначения наказания с участием присяжных заседателей хотя и представляется принципиально важной для современного уголовного законодательства, отражает правило, не имеющее всеобщего значения»[58].

Предложенный М.А. Скрябиным принцип назначения наказания отдельно за каждое преступление и окончательно единого наказания как основного, так и дополнительного за несколько преступлений и по нескольким приговорам[59] находит нормативное выражение в положениях уголовного закона, касающихся назначения наказания по совокупности преступлений, однако трудно назвать его руководящим началом, пронизывающим весь институт назначения наказания, скорее это отдельное правило назначения наказания, и не более.

Сложнее разграничить принципы назначения наказания с принципами уголовной ответственности, как их называет закон, или с принципами уголовного законодательства, как предлагают их называть в литературе. Может показаться не совсем последовательной позиция некоторых авторов, которые в качестве принципов назначения наказания указывают общие уголовно-правовые принципы, закрепленные в ст. 3–7 УК РФ и относящиеся ко всей отрасли.

С. Г. Келина и В.Н. Кудрявцев справедливо заметили, что «главное заключается не в том, чтобы найти и выделить принципы, свойственные только уголовному праву и не повторяющиеся в других отраслях права, а в том, чтобы выделить принципы, отражающие подлинную природу уголовного права, определяющие его функции и задачи»[60]; интерпретируем данное высказывание для целей поиска принципов назначения наказания и отметим, что главное заключается в том, чтобы выделить принципы, отражающие подлинную природу института назначения наказания, вне зависимости от того, где еще они повторяются.

С.А. Велиев с удивлением пишет, что «отдельные принципы (например, законность, справедливость, гуманизм) одни ученые относят к общеправовым (М. Л. Якуб, Т.В. Кленова), а другие эти же принципы – к принципам назначения наказания (М.М. Бабаев, М.А. Скрябин)»[61]. Р.С. Бурганов же, наоборот, считает, что здесь нечему удивляться и «одни ученые рассматривали данные принципы в рамках уголовного права в целом, а другие – в рамках института назначения наказания. В этой связи представляется необходимым указывать при рассмотрении того или иного принципа, в рамках какого института этот принцип рассматривается»[62]. Этот же автор предлагает следующую систему принципов отдельного института в следующем виде: 1) принципы уголовного права в целом, нашедшие свое отражение в данном уголовно-правовом институте; 2) принципы генерального института, преломившиеся в данном уголовно-правовом институте; 3) принципы собственно данного уголовно-правового института, свойственные только ему[63]. Похожую систему принципов применительно к назначению наказания ранее предлагал и Л.Л. Кругликов, указывая, что «в сфере избрания наказания действуют принципы 1) общеправовые и 2) отраслевые (межотраслевые), причем в одних случаях напрямую, непосредственно, а в других – через конкретизирующие их нормативно-руководящие начала. К числу первых следует отнести законность, гуманизм, равенство, справедливость, ко вторым – дифференциацию и индивидуализацию ответственности, целевое устремление и рациональное применение мер ответственности»