В башке нет больше мыслей. Затуманено сознанье.

Желание одно – рубить, кромсать, пластать и резать

Пластиной очень тонкого и острого железа.

– А ТАК ЖЕ! – взревел весь лазарет.

– Топтать ее ногами

И рвать ее зубами

Да пусть она возьмет и захлебнется потрохами

Топтать ее ногами

И рвать ее зубами

– Судя по творчеству – Хмырь тоже пришел в себя, – отметил я выступление.

– Ага, приветствую Бос. Но это не мое. Это старинный русский панк-марш времен падения Земли. Он вдохновляет меня на собственное творчество. Вот послушай.

По лазарету пролетел обречённый вздох, но Хмырь уже начал.

– Ну вот, например, хокку:

«Завалили ежа

Для создания прикольной

Рукоятки ножа»

– Хмырь не надо, прошу тебя, ОСТАНОВИСЬ!

– А вот наш ответ хореем на япУнский плюрализм:

«Бедный ёж

Хер его разберешь

Для чего кроме ручки ножа он хорош?

Хотя нет! – Его трахать занятно

Хоть и больно, но очень приятно.»

Мы с Таро не выдержали одновременно.

– Хмырь, сука, заткнись! Ты вообще не в курсе, что такое хокку, хорей и плюрализм.

– Твою мать! Стой! Остановись! У меня из ушей кровь идет! – не выдержал Таро издевательства над чувством прекрасного.

– Да, именно такого эффекта я и добивался, когда создавал свои произведения. – заржал Тролль за занавеской.

– Не смей даже в мыслях называть эту погань произведениями, сука! – Таро просто взбеленился.

– О, да! Еще-е-е-е-е! – За тряпочкой кайфовал Тролль.

– Стоп, безумие! Я к вам по делу, – остановил я зарождающиеся беспорядки.

Я отдернул занавеску и уставился на обезображенный кусок мяса лежащий напротив и беззаботно улыбающийся. Он взглянул на меня и его брови поползли вверх. Выдали мы одновременно

– Ты кто такой, блёваный обсос?

– О Господи, ты что за адовое говнище?

В его глазах плеснулось узнавание.

– Команди-и-и-ир. Рад тебя видеть! Что с мордой лица? Где мышцы потерял? Переселение душ возможно?

– Как много вопросов и как мало… желания на них отвечать. На последний вопрос – ответ да. В остальном – тебе Белка расскажет. Мне лень.

– Да мне в общем-то посрать. Главное, что ты это ты.

– Ты мне скажи откуда из этого куска, сшитого на сто рядов мяса вообще звук, выходит? Где рот, где жопа?

– Жопа – это то отверстие, откуда говном не пахнет, когда он своё «творчество» выхрюкивает, – Таро все еще не мог отойти от его песен.

– Ага, я пока красавчик, командир, кости целы, но мышцы мне посекли наглухо. Где отбили, а где порезали. Кожу так ту вобще в лоскуты посекли. Частично удалили, заменили, разрезали сшили и вот он я! Красавчик скажи!

– Точно! Как будто дракона сношал способом, который ему не нравится, а он проснулся. Как чувствуешь себя?

– Все чешется, башка дурная под наркотой, а в целом не плохо. Чуть хер не отрезали, но Рада отстояла. Сказала, что все операции на члене парные – что сделают пациенту, то и доктору она пропишет.

– Я так понимаю после этих слов белоликий Асклепий изыскал способ сохранить столь ценный орган?

– В корень зришь! Он сбледнул и сказал, что в крайнем случае у Таро отрежет и мне пришьет. Поверил Раде, считай.

– Чего? Когда это было? – заорал Таро. – Я что мог хера из-за этого кровоточащего шарика лишиться?

– Мог? Да буквально чудом избежал! Ты тогда как раз под ударной дозой обезбола отрубился.

– Лаз, можно я этого эскулапа сраного грохну. Ну или яйца хотя бы оторву?

– Да ладно тебе, обошлось же, – заржал я.

– Точно. Чего жадничаешь? Сам попользовался – дай другим!

– Ну спасибо, ладно, Команданте, с чем пришел?

– Даже не знаю, как сказать вам, чтоб вы от радости не подохли, я сделал эффектную паузу, – тренировка начинается.

Выдали они в один голос, но разное.

– Охеренно, у меня последние мышцы чешутся – нагрузки просят.