И долго он там высиживать собирается? Если не в монастырь прилетел – тогда для чего? Каштанами полакомиться? Ещё рано…

«Вот дурень! – отозвалось в голове у Симона снисходительное. – Иных зс-с-сабот у меня нет, кроме ваших каш-ш-штанов…» Чужая мысль ощутимо стукнула по голове, чутко реагирующей на ментальные сигналы, заставив пошатнуться и невольно опереться на каменный зубец. «А-а, будущий менталист? Пос-с-стараюсь быть тиш-ш-ше… Нужно поговорить».

– Со мной? – ошеломлённо спросил Симон, встряхивая одуревшей от беззвучного зова головой и нашаривая на груди защитный амулет.

«Нужш-ш-шен ты мне… Позс-с-с-ови монс-с-сеньора, у меня к нему разс-с-сговор. Да не дёргайс-с-ся…»

Рука монаха, потянувшаяся к билу, подать на всякий случай звуковой сигнал, бессильно упала, пальцы разжались, упуская колотушку. И сам он как-то обмяк.

«Всех перебудиш-ш-шь, а это ни к чему. Ус-с-спокойся, я пришёл с миром. Девой Марией клянус-с-сь, что не причиню вреда ни тебе, ни тем, кто в этой обители. Не трезс-с-свонь и других не зс-с-сови, мне прос-с-сто нужно поговорить с Бенедиктом».

То, что дракон без вреда для себя поклялся Богородицей, как-то разом ободрило и успокоило. Значит…всё же из тех, мирных, которые когда-то служили герцогу и королю и многие добрые дела сделали. Прикоснувшись для ободрения к нагрудному кресту, брат Симон направился было к лестнице, ведущей во двор, как внизу, опережая его намерения, хлопнула дверь. Пропечатался по булыжникам твёрдый шаг бывшего кавалериста и рыцаря, невесть каким образом услыхавшего зов ночного гостя. И опять всё стихло. Лишь минуту спустя звук шагов возобновился, но уже за стеной, снаружи. Видимо, его высокопреосвященство покинул монастырь через особый выход, не желая терять время на беседу с привратником и открывание тяжёлых ворот. Всмотревшись, часовой разглядел и сам силуэт архиепископа, отчётливо видимый на фоне плит мощёной дороги. Пастырь спешил, и казалось, что только собственный немалый вес да груз прожитых лет удерживают его от того, чтобы сорваться на легкомысленный бег.

И не было у их духовного отца с собой ни посоха, ни меча. А ведь не легкомысленный юнец, чтобы, не зная броду, соваться в воду, значит – соображает к кому направляется, и нет причин опасаться. Выходит, и в самом деле не надо поднимать шум. Но вот предупредить кое-кого из братьев особого отряда – следует. Мало ли… Пусть издалека приглядят за архиепископом, так оно спокойнее.

…Бенедикт с чувством обнял дракона за шею. Обычный человек не выдержал бы подобного захвата, но тем и хорошо было общение с ночным гостем, что при нём не нужно сдерживать силу – ни телесную, ни духовную, ибо собеседники во многом равны.

– Старый друг, друг мой… Ты всё-таки вернулся…

Ящер внезапно отвернул голову, сердито стряхивая мощные руки архиепископа. Щёлкнул хвостом вроде бы в раздражении, но в свете луны громадные янтарные глаза подозрительно заблестели.

«С-с-скажи лучш-ш-ше – с-с-старый пень… С-с-семь лет вычеркнуты из жизс-с-сни, а кажется – с-с-сто с-с-семь… Похоже, я с-с-сглупил в своё время. Не надо было зс-с-сасыпать».

– Ты не мог поступить иначе, друг мой. Твоя потеря была слишком тяжела. Возможно, сон сохранил тебе разум, без этого ты бы впал в безумие, а чем бы оно закончилось – предугадать нетрудно. Однако что же мы здесь стоим? Обращайся, Арман, пойдём ко мне. Неужели ты решил, что я буду держать старого товарища на пороге? Пойдём же!

«Не торопис-с-сь… И безс-с-с того моё появление кто-нибудь да зс-с-саметит. Твои люди будут молчать, зс-с-снаю, но не утаишь шила в мешке, а дракона в небе, и вс-с-сегда найдётс-с-ся дурак, с-с-считающий зс-с-свёзды. Зс-с-савтра-послезс-с-савтра обо мне уже начнут говорить, так пусть с-с-судачат, как о диком, а о дракониде им зс-с-снать ни к чему».