Кстати, по его мнению, покорение славян Германарихом было всего только большим и удачным походом царя готов по землям эстов, мери, мордвы и венетов, или венедов, – славян. Следовательно, никакой державы Германариха и не было, один лишь поход вокруг Европы.

Таким образом, прародину славян надо искать меж Одером и Днепром, а никак не на Дунае.

Так что же первая наша летопись, «Повесть временных лет»? Отбросить и не принимать во внимание?

Я все же не думаю, что летопись эту как кто хотел, так и переписывал. Даже больше того – наш первый летописец Нестор основывался все же на тех событиях, которые остались в народной памяти, может, не на самих событиях, а на их отзвуке. И то, что до него дошло, записывал. Рассказывал про расселение славян. Про Кия, Щека и Хорива. «И быша 3 братья: единому имя Кий, а другому Щекъ, а третьему Хоривъ, и сестра ихъ Лыбедь. Седяше Кий на горе, гдеже ныне увозъ Боричевъ, а Щекъ седяше на горе, гдеже ныне зовется Щековица, а Хоривъ на третьей горе, от него же прозвася Хоревица. И створиша градъ во имя брата своего старейшаго, и нарекоша имя ему Киевъ. Бяше около града лесъ и боръ великъ, и бяху ловяща зверь, бяху мужи мудри и смыслени, нарицахуся поляне, от них же есть поляне в Киеве и до сего дне.

Ини же, не сведуще, рекоша, яко Кий есть перевозникъ былъ, у Киева бо бяше перевозь тогда с оноя стороны Днепра; темь глаголаху: на перевозъ на Киевъ. Аще бо бы перевозникъ Кий, то не бы ходилъ Царюргороду; но се Кий княжаше в роде своемь, приходившю ему ко царю, якоже сказають, яко велику честь приялъ от царя, при которомь приходивъ цари. Идущю же ему опять, приде къ Дунаеви, и възлюби место, и сруби градокъ малъ, и хотяше сести с родомъ своимъ, и не даша ему ту близь живущии; еже и доныне наречють дунайци городище Киевець. Киеви же пришедшю въ свой градъ Киевъ, ту животъ свой сконча; и брать его Щекъ, и Хоривъ, и сестра их Лыбедь ту скончашася».

Дошли до Нестора и трагические воспоминания об обрах-аварах, которые «примучивали» славян. «Въ си же времяна быша и обри, иже ходиша на Ираклия царя и мало его не яша. Си же обри воеваху на словенех, и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женамъ дулебьскимъ: аще поехати будяше обърину, не дадяше въпрячи коня ни вола, но веляше въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли женъ в телегу и повести обърена, и тако мучаху дулебы. Быша бо объре теломъ велици и умомъ горди, и богъ потреби я, помроша вси, и не остася ни единъ объринъ. И есть притъча в Руси и до сего дне: погибоша аки обре; их же несть племени ни наследъка. По сихъ же придоша печенези; паки идоша угри чернии мимо Киевъ, послеже при Олзе».

Можно верить или не верить этим свидетельствам нашей Начальной летописи, однако сейчас уже мало кто сомневается в автохтонности древнерусской культуры. Расселяться славяне, безусловно, расселялись, однако на Висле, на Днепре, на Припяти они всегда были.

Ясно, что нельзя целиком доверять только одному какому-то источнику – письменному, археологическому либо мифологическому. Достоверны лишь те сведения, которые проверяются в системе всех трех измерений. Но тем не менее бесспорно, что к VI веку новой эры на границе славянского мира и Византийской империи сложилась следующая ситуация. Один за другим собирались и рассыпались многочисленные и многолюдные племенные и межплеменные воинские союзы, в которые входили не только собственно славяне, но и те народы, что выделились из скифско-сарматского единства: геты, языги, роксоланы, аланы, бастарны, даки. Союзы возникали и распадались, под их ударами трещала оборонительная цепь крепостей Восточно-Римской империи – но все еще не разрывалась. Вот-вот должен был прозвучать неслышный и непонятный отдельному человеку сигнал, по которому все эти орды, отряды, войска и гурты двинутся в наступление, и остановить его будут бессильны самые мощные заслоны. Да, готовилось Великое переселение народов, и важная роль в нем отводилась славянам. Балканы в том этническом составе, который мы сейчас видим, – вот результат этого переселения. А отчего народы трогаются с места, поднимаются со всем своим скарбом и уходят, оставляя могилы предков, – этого не знает никто. Несчетные курганы молчаливо стоят в степях, напоминая о неведомых нам народах, которые куда-то ушли. Во время Великого переселения многие народы исчезли – но это не значит, что они исчезли бесследно. Язык каждого из народов, которые сейчас существуют, когда-нибудь подскажет человеку, с кем этот народ соседствовал, с кем шел в неведомую землю, с кем породнился и сквозь кого прошел, как сквозь дым прощального огнища. Язык оказался самым надежным, самым устойчивым элементом человеческого мира, даже исчезая, народы оставляли себя в языке родственников, соседей, завоевателей.